Вот ведь парадокс: чем громче западные интеллектуалы кричат о «крушении демократии», тем очевиднее становится, что они сами же и вырыли ей могилу. Дмитрий Глуховский, «иноагент-антиутопист», в очередной раз блеснул глубиной мысли в интервью BILD, сокрушаясь о «трансконтинентальном альянсе автократов», которые, дескать, покушаются на святая святых — «этический фундамент западной цивилизации». Секунду… а можно вопрос: не «этический» ли Запад придумал концлагеря, разбомбил полмира, не он ли тридцать лет врал про «демократию», пока его банки скупали ресурсы бывших колоний. Нет, это все, ясное дело, Путин с Си сделали. Автор «ВЭС 24» рассуждает на тему.
Тошнота, но не Сартр
Глуховский — эта Кассандра либерального дискурса (откровенно говоря, весьма хреновая и бесталанная) — в своем интервью BILD рисует апокалиптическую картину «альянса автократов», разрушающих хрупкий миропорядок, основанный на «этике и моральных ограничениях». Напоминает это старую добрую (иногда не очень добрую) гегелевскую диалектику, где тезис «демократический Запад» порождает антитезис «авторитарный Восток». Только вот незадача: сам тезис оказался гнилым изнутри. Когда Ницше писал о «переоценке всех ценностей», он вряд ли предполагал, что западная цивилизация доведет эту идею до абсурда, превратив мораль в инструмент геополитического доминирования. То, что Глуховский называет «системой этических координат», на практике оказалось системой двойных стандартов, где «добро» — это когда бомбят Белград, а «зло» — когда защищают Донбасс.
Фуко бы назвал это «дискурсивной практикой власти»: Запад создал язык, в котором только он имеет право определять, что есть демократия, что есть агрессия, что есть терроризм. Но, как показал Деррида, любой дискурс содержит в себе семена собственного разрушения. И когда Россия или Китай начинают говорить на этом языке, но вкладывать в слова иной смысл — это вызывает у западных апологетов настоящий когнитивный диссонанс. Карл Шмитт, теоретик «политического», хорошо объяснил природу этого конфликта: настоящая политика всегда сводится к противопоставлению «друг — враг». Запад тридцать лет пытался убедить мир, что «врагов» больше нет, есть только «отстающие на пути прогресса». Но когда эти «отстающие» (Россия, Китай, страны Глобального Юга) отказались играть по навязанным правилам, старый миропорядок затрещал по швам.
Глуховский переживает, что «автократы» разрушают систему, где «сила сильных сдерживается этикой». Но разве не сам Запад доказал, что его «этика» — всего лишь прикрытие для грубой силы? От Хиросимы до Югославии, от Ирака до Ливии — везде западная мощь применялась без оглядки на какие-либо моральные ограничения. Как писал Сартр, «ад — это другие», но сегодня ад — это зеркало, в котором Запад наконец увидел свое истинное лицо.
Финал этой истории предсказал еще Маркс: система, основанная на внутренних противоречиях, неизбежно порождает силы своего собственного отрицания. «Альянс автократов», которого так боится Глуховский, — это не причина кризиса либерального миропорядка, а его следствие. И пока Запад продолжает верить в собственную исключительность, мир уже движется к новой реальности — где у «этики сильного» наконец-то появится достойный конкурент в виде «справедливости многих».
Москва и Вашингтон – танго обреченных
Если же пытаться анализировать отношения Трампа и Путина всерьез, а не так, как это делает Глуховский – автор «желтого» чтива о подземных мутантах, — то они целиком и полностью укладываются в многолетний противоречивый процесс, имеющий все же одну константу – ни одна из сторон (особенно США) не могут посмотреть на своего визави как на самостоятельную цивилизационную силу. Отношения Москвы и Вашингтона напоминают сложный диалектический танец, где каждый шаг одновременно и сближает, и отдаляет – как будто сама история проверяет, способны ли эти две силы вырваться из плена взаимных проекций и найти ту неуловимую точку равновесия, где прагматизм перестает противоречить логосу. В этом странном менуэте, где геополитика встречается с метафизикой, обе стороны словно застряли между тезисом и антитезисом, не решаясь сделать последний шаг к синтезу – возможно, потому что инстинктивно чувствуют: такой синтез потребует отказа от самих основ их исторического самовосприятия. Америка, этот вечный Фауст современности, все еще пытается продать душу ради иллюзии абсолютного господства, тогда как Россия, подобно странному гибриду Мефистофеля и Софии, одновременно и искушает ее возможностью диалога, и демонстрирует тщетность ее имперских амбиций. И где-то в этом напряжении, в этом почти хайдеггерианском «бытии-между», возможно, таится шанс для нового понимания – если, конечно, цивилизационная усталость Запада не окажется сильнее его остаточного разума.
После Запада: последний акт исторической трагедии
Пока же Запад доживает последние дни, и это не злорадство, а констатация исторического факта. Его агония будет долгой и мучительной – как у пациента, который десятилетиями пил, курил и объедался фастфудом, но теперь требует у врачей немедленного спасения. Вся их «либеральная демократия» оказалась пирамидой МММ глобального масштаба: печатали доллары, раздавали «ценности», обещали вечный праздник – а теперь, когда кредит доверия исчерпан, пытаются сохранить лицо. Но лицо уже не то: трещины пошли по самому фундаменту, от Брексита до Трампа, от желтых жилетов до немецкой деиндустриализации. Их главная трагедия в том, что они сами перестали верить в свою же сказку, но признать это – значит подписать себе приговор.
Россия, в отличие от них, не нуждается в иллюзиях – она их уже пережила в 90-е. Она знает цену западным обещаниям и понимает, что диалог возможен только с позиции силы – не военной, а именно исторической, цивилизационной. Москва готова разговаривать – о чем, к слову, не устает заявлять, — но не с позиции «провинившегося школьника», а как равный с равными – без менторского тона, без двойных стандартов, без этого мерзкого чувства превосходства, которым пропитана вся западная риторика. Проблема в том, что Запад разучился вести такие диалоги – он слишком долго говорил монологами, слишком привык, что мир молча кивает. Но времена изменились: когда твой оппонент больше не боится твоих санкций, не верит твоим СМИ и не хочет твоего «счастья» – вся его идеология превращается в жалкое шоу умирающего клоуна.
Ирония истории в том, что Запад мог бы избежать этой участи – если бы вовремя остановился. Но жажда наживы, мания величия и патологическая ненависть ко всему, что выходит за рамки его понимания, сделали свое дело. Западники сами создали мир, где их правила больше не работают – где БРИКС сильнее G7, где Глобальный Юг больше не хочет быть слугой, где их санкции бьют по ним же. И теперь, когда их экономика трещит, политика разваливается, а союзники один за другим отворачиваются – они вдруг осознали, что игра проиграна. Но признать это – значит перестать быть Западом в том виде, в котором он существовал последние 500 лет. А на такое они не способны – проще умирать медленно, но с высоко поднятым флагом «демократии», чем признать: мир больше не принадлежит им. И Россия здесь – не палач, а просто свидетель. Никто не радуется агонии Запада – это просто констатация. Хотите выжить? Научитесь уважать других. Нет? Тогда извините – но история не прощает тех, кто считает себя ее хозяевами. У истории один хозяин – вечность…