На днях КазТАГ сообщил, что Союз журналистов Казахстана выступил с заявлением по делу главного редактора Orda.kz Гульнар Бажкеновой: СЖК призвал правоохранительные органы строго соблюдать закон и помнить о принципе презумпции невиновности. Помимо этого, он от имени журналистского сообщества (правильнее будет сказать, от имени определенной его части – какой конкретно, неизвестно) заявил, что выступает за перенос статьи 274, касающейся «распространения заведомо ложной информации», из Уголовного кодекса РК в сферу гражданских споров.
Чего хотят противники нормы?
В ангажированных медиа-кругах муссируется мнение, что статья 274 является инструментом, прямо ограничивающим свободу слова. По словам некоторых, она ведет к подавлению общественной критики и создает для журналистов, гражданских активистов угрозу уголовного преследования. Официальная же позиция заключается в том, что наличие в УК такой нормы имеет целью борьбу с дезинформацией и манипуляцией общественным мнением – поэтому за ее нарушение можно получить в том числе и реальные сроки лишения свободы.
В последние дни в соцсетях появились сообщения о намерении активистов подать через портал e-Оtinish обращение в Генеральную прокуратуру, Конституционный суд и обе палаты парламента с требованием декриминализировать эту статью. Также объявлено о сборе подписей под соответствующей онлайн-петицией.
Статья 274 прежде касалась «незаконного распространения произведений, пропагандирующих культ насилия и жестокости». Её содержание изменили немногим больше десяти лет назад. А впервые новую норму задействовали в конце 2015-го. Тогда уголовное дело возбудили в отношении независимого журналиста Рафаэля Балгина и редактора портала Nakanune.kz Гузяль Байдалиновой: их обвинили в публикации сведений, которые нанесли репутационный и финансовый ущерб банку «Казком». Были проведены обыски, задержания, определена мера пресечения в виде ареста. Позднее в статью 274 внесли поправки, которые уточняли состав правонарушения, санкции и условия ее применения.
Статистика за 2015–2017 годы продемонстрировала резкий рост числа дел, связанных с «распространением заведомо ложной информации»: было зарегистрировано около 190 таких фактов.
Те, кто сегодня настаивает на декриминализации 274-й статьи, расценивают события вокруг интернет-портала Orda.kz как имеющие политическую окраску. Их поддержал перебравшийся в Нидерланды оппозиционный российский телеканал «Дождь»: в своем новостном выпуске он сообщил о вторжении силовиков в офис редакции, обысках без предъявления постановления, отказе в допуске адвокатов и задержании журналистов. Казахстанский правозащитник Галым Агелеуов в эфире «Дождя» предположил, что давление на Orda.kz связано с публикациями о бывшем министре иностранных дел Мурате Нуртлеу и рядом других аспектов деятельности Бажкеновой. Разумеется, он не преминул заявить, что 274-я, а также 174-я статьи УК используются в Казахстане в качестве инструментов давления на независимых журналистов и блогеров и что тем самым нарушаются положения Конституции относительно свободы слова и запрета цензуры.
На «Дожде», целом ряде других ресурсов основательница и главный редактор Orda.kz представлена в образе бескорыстного борца за свободу слова и права граждан. Сама она дополнила этот имидж заявлением, что после ареста счетов «осталась без средств» и что ей нечем кормить кошку и даже ребенка. Как следствие, при поддержке добровольных и заинтересованных клакеров в соцсетях вокруг нее стал формироваться ореол «жертвы преследования». В то же время в информационном пространстве появились сообщения со ссылкой на источники в правоохранительных органах об изъятии при обысках в квартире Бажкеновой и в офисе редакции Orda.kz значительных сумм наличных денег, исчисляемых десятками миллионов тенге.
Почему важно сохранить уголовную ответственность?
Статья 274 УК РК определяет, что уголовно наказуемым является распространение не просто ложной информации, а именно заведомо ложной, которая к тому же способна причинить существенный вред правам и законным интересам граждан или организаций, общественному порядку или безопасности государства. То есть должны быть два ключевых признака – «заведомость» (лицо знает, что оперирует ложной информацией) и общественно опасное последствие либо риск такого последствия. Именно сочетание этих составляющих и отличает преступление от проступка, подпадающего под действие Кодекса об административных правонарушениях, или от «добросовестной» ошибки журналиста, блогера, а также обычного пользователя соцсетей.
Очевидно, что в современных реалиях заведомая дезинформация перестаёт быть просто «словами» или просто «информацией». Она становится мощнейшим инструментом воздействия, влекущего за собой реальные политические, экономические и социальные последствия. Казахстанская практика применения рассматриваемой статьи это подтверждает. Так, по результатам одного из резонансных дел прошлого года в Астане автор анонимного канала был осуждён в том числе по статье 274 за систематическое распространение информации, которую суд признал заведомо ложной и способной дестабилизировать топливный рынок страны.
В пользу сохранения уголовной ответственности говорит и мировая практика. Например, американский кейс Election-related misinformation 2020–2022 годов свидетельствует о непримиримости Соединенных Штатов как государства в борьбе с распространением фейков, касающихся электоральных кампаний. Расследование ФБР закончилось арестами, возбуждением уголовных дел с обвинениями в мошенничестве и попытках вмешательства в ход выборов.
Германский кейс NetzDG enforcement 2018 года, связанный с дезинформацией о мигрантах, обернулся для соцсетей штрафами, удалением контента и уголовным преследованием. Австралия в 2019–2020 годах продемонстрировала свою готовность к проведению арестов и вынесению приговоров за фейки о пожарах. Франция отметилась возбуждением уголовных дел за ложные сообщения в период пандемии. В Сингапуре с 2019-го по настоящее время действует Protection from Online Falsehoods and Manipulation Act, направленный на купирование ложной информации. Посягательства на общественные интересы пресекаются там приказами об опровержении, штрафами и сроками до 10 лет. Законодательство Индии тоже имеет свои рычаги влияния в этой сфере…
Возвращаясь к Казахстану, следует сказать, что возмущения по поводу конкретных случаев, вызванные тем, как проводились обыски и задержания, говорят, скорее, о проблемах с соблюдением процедур правоприменения конкретными исполнителями, чем о необходимости декриминализации самой законодательной нормы. Нарушение права на защиту, грубое обращение, недопуск адвокатов и затягивание следственных действий должны быть предметом отдельной правовой оценки, которую нельзя смешивать с оценкой рассматриваемой статьи УК. Котлеты отдельно, мухи отдельно.
Если государство согласится вывести данную норму за рамки Уголовного кодекса, то тем самым оно лишится возможности адекватно реагировать на опасные формы дезинформации. Приближающиеся электоральные кампании, цифровизация, усиливающаяся конкуренция глобальных мировых игроков в борьбе за распространение своего политического и экономического влияния – всё это повышает риски гибридных атак. Необходимость защиты от них требует наличия проверенных и надежных инструментов, к коим относится и статья 274 УК.
Когда кто-то говорит: «Уберите эту норму, она давит на свободу слова», можно ответить так: «Да, свобода слова важна. Но не менее, а то и более важно защитить граждан, общество, страну от дезинформации, которая нередко несет с собой серьезные угрозы». Страх уголовной ответственности за нее может остановить тех, кто собрался разрушить чью-то репутацию, запустить слухи, способные вызвать массовую панику, дискредитировать государство и т.д. Тогда как административные штрафы далеко не всегда действенны и достаточны. Оптимальный вариант – не декриминализация, а выстраивание чёткой, справедливой системы: ясных критериев, независимого суда, прозрачности, ответственности.
Контекст кейса Мурата Нуртлеу
А теперь следует рассмотреть кейс Мурата Нуртлеу. Рассмотреть через призму его участия в подписании международных соглашений по редкоземам с США и ЕС. Он – априори важная фигура на «шахматной доске». И, очевидно, весьма посвященная в вопросы с грифами по степеням доступа. Не является ли информационная атака на него способом вывести из игры «несговорчивого» участника? Выгодоприобретатели же могут быть как внутренние (локальные конкуренты, соперничающие элитные группировки), так и внешние (транснациональные корпорации, геополитические игроки).
С учётом роли Мурата Нуртлеу атака на него могла быть инструментальной, а не случайной. Такой сценарий полностью соответствует глобальной практике «информационного давления» на ключевых участников цепочек стратегических ресурсов, когда ставится цель не просто дискредитировать, а вывести из позиции силы или подчинить чужой логике. Даже в странах с развитыми правовыми институтами и СМИ (Европа, США) государственные фигуры, крупные бизнес‑игроки и трейдеры становятся мишенью медийных кампаний, когда речь заходит о санкциях, торговле ресурсами или рискованных сделках. Это значит, что инструменты информационной войны глобальны и универсальны. А локальные и сговорчивые медиаресурсы могут быть задействованы не только вслепую, но и с учетом договоренностей.
В марте 2025 года при участии Нуртлеу было подписано соглашение между Казахстаном и European Bank for Reconstruction and Development (ЕБРР), а также представителями ЕС о сотрудничестве в реализации проектов, связанных с редкоземельными элементами. В том же контексте он как глава внешнеполитического ведомства вел переговоры о кредитных гарантиях, инвестициях и развитии цепочек добычи/переработки редких/критически важных металлов. Кроме того, господин Нуртлеу озвучил официальную позицию Казахстана, заявив, что наша страна располагает значительными запасами редкоземов и критически важных минералов и готова к международному сотрудничеству в их разработке.
Это означает, что, по сути, он является одним из главных координаторов стратегии Казахстана по превращению сырьевого потенциала (редкоземы, литий и т.д.) в реальные проекты с иностранными инвесторами. Его роль – не частная, не корпоративная, а публично‑государственная с высоким уровнем ответственности. В таких условиях любые компроматы и информационные атаки на фигуры подобного ранга могут рассматриваться как средство давления на Казахстан или как попытка сорвать намечающиеся сделки. Это не утверждение, а предположение. Которое тоже имеет право на существование и должно браться в учет тогда, когда мы даем оценку «наездам» в медийном поле на тех или иных политиков…