От многовекторности до осторожного баланса — эксперт о внешней политике стран ЦА
Политкультура в странах Центральной Азии представляет собой сложный и многослойный феномен, в котором переплелись традиции, советское наследие, элементы авторитаризма и модернизационные тенденции, считает эксперт.
Эдиль Канатбеков, старший преподаватель факультета международных отношений БГУ им. К. Карасаева (Бишкекский Государственный Университет), выступая сегодня, 23 апреля, на сессии "Стратегическая культура стран Центральной Азии: факторы формирования" IX международной научно-практической конференции "Россия и мир: диалоги — 2025. Стратегии", выделил наиболее важные факторы и подробно рассказал, как они влияют на формирование внешнеполитических стратегий государств ЦА.
По словам Канатбекова, важно отметить, как государства воспринимают себя на международной арене, как они определяют свои интересы и реагируют на внешние вызовы и угрозы.
"Государства ЦА нередко демонстрируют прагматичный и адаптивный подход к внешней политике, стремясь к многовекторности, при этом избегают жесткой зависимости от какого-либо одного партнера. Тем самым политическая культура оказывает влияние на характер внешнеполитического дискурса", — пояснил эксперт.
Канатбеков отметил, что официальная риторика нередко апеллирует к таким категориям, как суверенитет, национальная независимость, стабильность и безопасность, что отражает внутренние установки политической элиты и ее стремление сохранить контроль над обществом.
Советское прошлое
Он подробно остановился на первом факторе, влияющем на формирование внешнеполитической стратегии стран ЦА — советском периоде, оставившем глубокий след в политико-административной системе стран региона. Это наследие, по его словам, продолжает влиять на стратегическое мышление политэлит.
"Например, Казахстан, сохранив основные элементы советской административной системы, последовательно проводит политику управляемой модернизации. Принятая в 1995 году Конституция закрепила сильную президентскую вертикаль, что позволило первому президенту выстроить сбалансированную внешнюю политику", — пояснил эксперт.
Канатбеков напомнил, что Казахстан стал первой страной региона, подписавшей соглашение о расширенном сотрудничестве с европейскими государствами, республика активно участвует в миротворческих организациях, инициативах ООН, одновременно поддерживая тесные связи с Россией, Китаем (через ОДКБ и ШОС) и западными государствами (через ЕС).
Он также привел в пример Таджикистан, где после завершения гражданской войны в 1997 году была выстроена жесткая централизованная модель управления, а президент стал символом стабильности.
"Эта внутренняя конфигурация напрямую повлияла на внешнюю политику государства: Душанбе поддерживает тесные связи с Россией, включая военное присутствие, активно взаимодействует с Китаем (имею в виду инвестиционную политику), развивает культурные связи с Ираном, но при этом проявляет крайнюю осторожность в вопросах внутренней политики и политических реформ", — сказал Канатбеков.
Традиции и современность
Вторым фактором эксперт назвал своеобразный синтез традиционных форм легитимности и современных государственных практик.
Кыргызстан активно развивает институты гражданского общества, парламентской культуры, в то время как в других государствах ЦА акцент делается на преемственность власти и управляемую модернизацию. Эти различия находят прямое отражение в подходах внешнеполитических стратегий — от открытой многовекторности до осторожного баланса между ключевыми внешними игроками. Кроме того, в регионе сохраняются уважение к старшим, личная лояльность, клановые и семейные связи. Все это продолжает влиять как на внутреннюю политику, так и на восприятие внешнеполитических партнеров", — пояснил Канатбеков.
Он добавил, что яркой иллюстрацией трансформации политической культуры является Узбекистан, где после смены власти в 2016 году, когда президентом стал Шавкат Мирзиеев, активно переориентировали внешнюю политику в русло региональной открытости.
"Были урегулированы многолетние пограничные вопросы с Кыргызстаном, восстановлены дипломатические отношения с Таджикистаном, включая решение сложных вопросов водопользования. Эта трансформация отражает постепенное изменение политической культуры узбекской элиты, где прагматизм начинает преобладать над идеологическими ограничениями", — рассказал эксперт.
Интересен, по мнению Канатбекова, и пример Туркменистана, где сохраняется одна из самых закрытых политических систем в регионе с выраженным культом личности.
"Однако при новом президенте наметились осторожные изменения, которые мы замечаем на современном этапе: Ашхабад начал активнее участвовать в международных форумах, особенно по вопросам каспийского сотрудничества и транспортной логистики, что свидетельствует о прагматизме Туркменистана", — отмечает эксперт.
Напомним, что 22 апреля Гурбангулы Бердымухамедов посетил Кыргызстан с рабочим визитом в рамках турне по странам Центральной Азии.
Многовекторность
Третьим фактором Канатбеков обозначил ментальный образ геополитического окружения.
"Политэлиты и общества России, Китая, Турции, Запада, исламского мира — это не просто партнеры, а носители различных моделей развития, поэтому внешняя политика в регионе — это не только про торговлю или безопасность, но и про выбор символических ориентиров", — отметил докладчик.
Канатбеков подчеркнул, что многовекторность стала характерной чертой внешней политики практически всех государств Центральноазиатского региона.
"Данная стратегия предполагает поддержание баланса отношений с различными центрами силы — Россией, Китаем, Западом и исламским миром. И Кыргызстан демонстрирует уникальную способность участвовать в различных интеграционных проектах и инициативах. Республика является активным членом ЕАЭС, ОДКБ, где ключевую роль играет Россия; одновременно развивается сотрудничество с Китаем в рамках инициативы "Один пояс — один путь"; при этом мы получили финансовую помощь от Евросоюза и гуманитарную поддержку Турции", — считает Канатбеков.
Экcперт считает, что Казахстан развивает еще более сложную многовекторную стратегию: поддерживает тесные отношения с США в сфере безопасности, с Китаем — в сфере экономики, с ЕС — в вопросах модернизации "зеленой" энергетики, активно участвует в Брюссельском диалоге ЕС и Центральной Азии по развитию цифровой дипломатии, инициативе в области возобновляемой энергетики. Все это отражает сложную систему внешнеполитических приоритетов, сформированных под влиянием политической культуры.
Роль лидера
Роль лидеров в формировании внешнеполитической повестки остается наиболее значимой, подчеркивает Канатбеков. По его мнению, исторически сложилось так, что первые лица государства играют ключевую роль в определении внешнеполитического курса, что делает внешнюю политику менее институционализированной и более зависимой от личных решений лидеров.
"Пример Туркменистана особенно показателен — после передачи власти первого президента второму, в 2022 году, несмотря на декларируемую преемственность, наметились определенные изменения во внешней политике. Как отмечалось выше, Ашхабад все активнее участвует в мероприятиях, которые проводятся странами СНГ, ЦА и по каспийской тематике", — говорит эксперт.
Если же говорить об Узбекистане, то, по словам Канатбекова, лидерство Шавката Мирзиеева, пришедшего к власти в 2016 году, стало катализатором внешнеполитической трансформации страны.
"Его личные связи, визиты в Афганистан, Таджикистан и Китай, инициатива проведения международной конференции по вопросам Афганистана в Ташкенте в 2022-м — элементы новой политики регионального вовлечения. Узбекистан позиционирует себя как активный посредник и интеграт. Однако параллельно важно отметить, что с традиционным персонализмом в регионе набирают силу новые тенденции — молодое поколение получает образование за рубежом, оно вовлечено в глобальные культурные процессы через цифровые платформы и начинает формировать альтернативные ценности уже на современном этапе", — говорит Канатбеков.
Он добавил, что это создает потенциал для постепенной трансформации политической культуры в сторону большой открытости с акцентом на права человека и институциональную подотчетность.
Между традициями и глобальной реальностью
Подводя итоги сказанного, докладчик подчеркнул, что для международных партнеров, включая наших близких соседей — Китай и Россию, понимание этой культурной матрицы является необходимым условием выстраивания эффективного диалога и устойчивого сотрудничества с государствами ЦА.
"Будущее региона будет определяться тем, насколько успешно страны найдут баланс между устойчивостью традиционных институтов и адаптацией к новым глобальным реалиям. В этом процессе политическая культура остается ключевым фактором, формирующим уникальный центральноазиатский путь развития", — резюмировал Канатбеков.
Мероприятие организовано Центром российских исследований Кыргызского национального университета и Национальным исследовательским институтом развития коммуникаций (НИИРК, РФ).