Содержание:
Весь 2025 год Сербия подвергалась тяжелейшему давлению Запада по поводу российской доли в нефтяной компании NIS – что затрагивает и российские энергетические интересы, и угрожает энергоснабжению Сербии. В итоге, похоже, был найден выход, который мог бы устроить и Москву, и Белград. О чем идет речь и почему этот компромисс может иметь крупные геополитические последствия для всей Восточной Европы?
NIS (Naftna Industrija Srbije) – крупнейшая нефтяная компания Сербии. В нее входит единственный в стране крупный нефтеперерабатывающий завод в городе Панчево под Белградом, сеть АЗС и ряд газовых и нефтяных активов. От этого завода зависит почти весь сербский рынок бензина и дизтоплива: без него стране просто не на чем ездить и нечем отапливать часть экономики.
В конце 2000-х Сербия решила привлечь крупного иностранного партнера, чтобы модернизировать свое наследие югославской эпохи. Контрольный пакет в NIS был продан «Газпром нефти». Российская компания вложила миллиарды евро в обновление завода в Панчево: построили установки гидрокрекинга, улучшили экологические показатели, перешли на европейские стандарты топлива. Долгое время схема его работы выглядела так: российская нефть и другие сорта приходят по морю в хорватский порт Омишаль, дальше по нефтепроводу JANAF (он же Adria) попадают в Сербию, перерабатываются в Панчево, а готовое топливо разъезжается по Балканам.
После начала СВО и масштабного санкционного давления на российскую энергетику NIS оказался в серой зоне. Формально Сербия не присоединилась к санкциям против России, но ключевые акционеры компании – «Газпром нефть» и Газпром – попали под американские и европейские рестрикции. Банки стали осторожнее, а любые операции с долями российских компаний вызывали у партнеров вопросы.
Перелом наступил в 2025 году. США внесли NIS в санкционные списки и несколько раз давали отсрочку, чтобы Белград и Москва нашли выход: либо вывести российский капитал, либо смириться с остановкой завода. Когда очередной «грейс-период» закончился, хорватский оператор JANAF прекратил прокачку нефти в Сербию, а европейские банки перестали проводить платежи. НПЗ в Панчево пришлось остановить, переведя его в режим ожидания.
Для Сербии это означало одно: страна срочно переключается с собственного производства топлива на импорт. Заправки пустыми не остались, но счет за топливо и логистику резко вырос, а зависимость от соседей – в первую очередь от Венгрии – стала очевидной.
Перед Белградом встала дилемма: что делать дальше? Оставить все как есть – означало жить с остановленным НПЗ, дорогим импортным топливом и постоянным риском проблем в энергетике.
Национализировать NIS, выкупив доли у российской стороны, означало поиски в и так напряженном бюджете миллиардов долларов не только на выкуп НПЗ, но и на его дальнейшую модернизацию (под нероссийские сорта нефти), закупку самой нефти и обслуживание долгов. Кроме того, невозможно сделать это, просто отобрав российскую собственность. Сербия должна выполнять свои обязательства, подчеркивал президент России Владимир Путин.
Третий вариант: найти нового крупного акционера из ЕС – того, кого Москва, Вашингтон и Брюссель сочтут приемлемым, и кто одновременно устроит Белград и не превратит Сербию в придаток чьих-то чужих интересов. Именно на этом третьем варианте и появился венгерский след.
Венгерский вариант: заступник внутри ЕС, но не враг России
Появившаяся в ноябре кандидатура венгерской нефтяной компании MOL для Сербии выглядит почти идеальной. Во-первых, это крупная региональная компания из страны ЕС, которую трудно записать во «враждебный лагерь». Для Вашингтона и Брюсселя это вполне приемлемый покупатель: российские доли уходят, NIS перестает быть «российским активом» – и санкционное давление можно ослабить. 17 декабря президент Венгрии Александр Вучич заявил, что процесс переговоров между российской стороной и «одной большой компанией» по продаже контрольного пакета акций NIS «подходит к концу». Сложно не увидеть в этом высказывании прямой намек на MOL.
Во-вторых, у Венгрии и Сербии давно особые отношения. Орбан и Вучич публично демонстрируют близость позиций, и Будапешт явно не настроен превращать Белград в витрину антироссийской политики. Это важно для Сербии: она хочет освободиться от санкционных рисков, но не сжечь мосты ни с Москвой, ни с Брюсселем.
MOL умеет управлять НПЗ, модернизировать их и вписывать в региональную сеть поставок. Для NIS это шанс не просто выжить, а вписаться в более крупный кластер. И наконец, Венгрия для Сербии – это еще и «заступник внутри ЕС».
Будапешт традиционно ругается с Брюсселем, но остается в союзе и умеет выбивать спецрежимы. И при этом Венгрия не превращается в открытого противника России – то есть Сербия сможет продолжать свою многовекторную игру.
Чтобы понять, что получает Венгрия от сделки, нужно вспомнить, как у нее устроена нефтянка. В центре системы – фирма MOL и два ее ключевых НПЗ: Danube refinery в Сазхаломбатте под Будапештом (около 8–9 млн тонн переработки в год) и Slovnaft в соседней Словакии, в Братиславе (еще около 6 млн тонн в год). Оба завода исторически заточены под российскую Urals, которая приходит по южной ветке нефтепровода «Дружба». Дополнительные объемы и нероссийская нефть заходили через Адриатику по тому же JANAF/Adria, но российская труба была основной.
Венгрия сама добывает немного нефти, зато активно перерабатывает и свою, и покупную и торгует произведенными нефтепродуктами. Danube и Slovnaft обеспечивали не только собственный венгерский рынок, но и экспорт дизеля и бензина в соседние страны: Словакию, Румынию, Сербию, отчасти Украину и другие государства региона.
После начала СВО ЕС ввел эмбарго на морскую российскую нефть и нефтепродукты. Для стран, сидящих на «Дружбе», сделали исключение: Венгрия и Словакия получили право и дальше покупать российскую нефть по трубе, с оговорками по реэкспорту продуктов. Будапешт этим исключением дорожит. Орбан открыто блокировал и разбавлял санкционные пакеты ЕС, добиваясь отсрочек и спецрежимов для Венгрии, мотивируя это тем, что страна не имеет выхода к морю, а перенастройка НПЗ под другие сорта – дорого и долго.
Но проблемы все равно накапливались. Усиливалось политическое давление. Каждый новый пакет санкций вызывает дискуссии: не пора ли перекрыть и трубопроводную нефть? Это делает венгерскую модель хронически рискованной. В этих условиях логично искать способ диверсифицировать и сырье, и рынки. Покупка NIS вписывается в эту задачу почти идеально.
Что дает покупка NIS Венгрии
Если MOL получает существенную долю в NIS и влияние на Панчевский НПЗ, для Венгрии открывается несколько новых возможностей.
1. Новый рынок взамен проблемного украинского
Последние годы Венгрия активно поставляла нефтепродукты на Украину. Но политические отношения ухудшаются, Киев жестко спорит с Будапештом и по языковым вопросам, и по отношениям с Россией. Одновременно в игру включились другие поставщики, конкуренция растет.
Рынок Сербии и Балкан, наоборот, становится все более зависимым от поставок извне. Пока НПЗ в Панчево стоит или работает не в полную силу, Сербия и соседи вынуждены импортировать больше топлива из Венгрии и других стран. Если MOL входит в капитал NIS, то часть венгерского дизеля и бензина можно стабильнее ориентировать на Сербию, Боснию, Северную Македонию, Черногорию. Кроме того, можно постепенно переносить акцент с украинского направления на юг – туда, где политические риски для Орбана меньше, а влияние Венгрии выше (а в результате увеличения поставок будет еще усиливаться).
2. Топливный кластер из трех НПЗ
Danube, Slovnaft и Панчево в руках одной группы создают связанный кластер. Внутри него можно гибко распределять сырье между заводами. Становится возможна их частичная специализация (где производить больше дизеля, где бензина, где авиационного керосина). Можно планировать ремонты и работы по реконструкции так, чтобы всегда оставалась достаточная свободная мощность для рынков региона.
3. Новый смысл для адриатических и балканских трубопроводов
Разговоры о строительстве дополнительных линий от Адриатики и о прямом нефтепроводе Венгрия–Сербия шли и раньше. Но теперь у них появляется ясная экономическая логика. Нефть, приходящая на хорватский Омишаль, может идти не только на венгерские нужды, но и на НПЗ в Панчево. Новая труба Венгрия–Сербия работает уже не на абстрактный будущий спрос, а на конкретный завод, который контролирует тот же MOL.
4. Перспектива «отыграть» другие рынки
Как только NIS полноценно заработает, кластер MOL сможет агрессивнее заходить и на другие рынки: в ту же Боснию, часть болгарского рынка, возможно, на греческие и албанские направления через перевалки. Для этого не обязательно везти топливо из одной точки: важно, что планировать выпуск и логистику теперь можно на уровне всего региона.
Конечно, планам Орбана еще предстоит пройти проверку практикой. Еврокомиссия и США будут внимательно смотреть, не превращается ли сделка в способ обойти дух санкций: формально NIS станет «европейской» компанией, но сырьем вполне может остаться российская нефть, идущая через Венгрию. Хорватия, которая контролирует JANAF, тоже не в восторге от перспективы венгерского влияния на сербскую нефтянку. Для успешной схемы Будапешт и Белград должны убедить Загреб, что это не угроза его интересам.
Националистическая оппозиция Сербии тоже легко может сыграть на теме «распродажи национальных богатств венграм». Вучичу придется объяснять, почему партнер из ЕС – лучше, чем бесконечный санкционный кризис или одиночная национализация без денег на развитие.
Как Орбану помогают связи и с Путиным, и с Трампом
В этой истории важна еще одна деталь: у Орбана неплохие рабочие отношения и с Владимиром Путиным, и с Дональдом Трампом, который сейчас во второй раз занимает пост президента США. С Москвой Будапешт может договариваться о долгосрочных ценах и объемах поставок нефти, пока это вообще возможно в условиях санкций. Для России продажа доли в NIS – болезненно, но лучше, чем полная остановка завода и потеря рынка. Для Венгрии – это шанс сохранить доступ к дешевому сырью.
С Вашингтоном Орбан может обсуждать условия, при которых сделка с NIS будет восприниматься как шаг по «очищению» Балкан от прямого российского контроля, а не как очередная попытка его восстановить через черный ход. При администрации Трампа, ориентированной на жесткий, но прагматичный подход, такая аргументация может сработать.
Если Будапешт сумеет одновременно не поссориться ни с Москвой, ни с Вашингтоном, Венгрия получит уникальную позицию посредника – и по нефти, и более широко по энергетике. В оптимистичном для Орбана варианте, когда MOL берет существенную долю в NIS и реально участвует в управлении, а политические и технические проблемы удается решить, вырисовывается оптимистическая перспектива.
Венгрия превращается в хаб по нефтепродуктам для Восточной и Юго-Восточной Европы. Кластер из трех НПЗ (Сазхаломбатта, Братислава, Панчево) и доступ к адриатической нефти делают MOL ключевым поставщиком для целой дуги стран – от Словакии и Румынии до Сербии и Балкан.
Усиливается экономическое и политическое влияние Венгрии на соседей. Кто контролирует бензин и дизель, тот получает дополнительные рычаги в переговорах – и по транзиту, и по инвестпроектам, и по политическим вопросам.
Появляется «опция на будущее» после снятия антироссийских санкций. Если когда-то ограничения с российской нефти будут сняты или смягчены, Венгрия окажется в выигрышной позиции: у нее будут и налаженные отношения с Москвой, и инфраструктура, и перерабатывающие мощности. Значит, можно будет получить дополнительную прибыль за счет более дешевого сырья, чем у многих конкурентов в ЕС.
* * *
Звучащие время от времени академические рассуждения политологов о гипотетической возможности в случае ослабления Брюсселя и серьезного кризиса в Евросоюзе появления на землях Центральной Европы некоего нового объединения стран до последнего времени воспринимались как уморительные построения. Но события вокруг NIS – один из тех шагов, которые могут превратить разговоры об Австро-Венгрии 2.0 из метафоры в более осязаемую политико-экономическую конструкцию.