DALL-Е
Адвокат Лилии Рах Виктория Меленцева собрала журналистов, чтобы рассказать о новой главе затянувшихся судебных баталий между известным байером (а также ведущей Первого канала) и банком. Подробнее в материале наш сайт.
Предыстория
Лилия Рах уже несколько лет судится с банком, который не списал её задолженность по кредиту, хотя имущество её забрал. Ситуация усугубляется тем, что изъятое имущество (люксовые вещи от всемирно известных брендов) не было принято в бухгалтерский учёт банка.
Конфликт начался в 2017 году, когда банк потребовал от Лилии Рах досрочно вернуть кредит более четырёх миллиардов тенге. Суд взыскал с неё более трех миллиардов, оставив долг в 1,4 миллиарда тенге. Рах отдала банку имущество на 1,2 миллиарда тенге, но банк оценил его всего в 759 миллионов. Хотя Рах согласилась с этой оценкой, банк отказался засчитать вещи в счёт долга, и задолженность так и осталась непогашенной.
Как утверждает Рах, банк забрал заложенные дорогостоящие вещи марок Dior и Donna Karan через аукцион, но не списал оставшуюся задолженность.
Ситуацию осложнило то, что судебные исполнители, причастные к этому процессу, неожиданно уволились. Рах через суд требует от банка принять на баланс имущество и признать незаконным отказ в списании задолженности.
Верните это немедленно
Лилия Рах хотела узнать, в каком состоянии сейчас находятся все эти дорогие вещи, и попросила банк пустить её в хранилище. Банк отказал.
«Мы имели полное право и все основания, чтобы суд назначил экономическую экспертизу. Более того, банк не допускал должников и судебных исполнителей к товару. Только после того как я обратилась в суд, они подтвердили наличие вещей и предоставили доступ. Были назначены экспертизы, чтобы узнать состояние товаров и точную сумму долга», отметила адвокат Лилии Рах Виктория Меленцева.
Наконец получив доступ к товару, Рах и её защитница увидели шокирующую картину: часть вещей пропала или была уничтожена.
«Это не просто порча вещей, на их складе произошёл потоп. Можете себе представить, Dior и Donna Karan в картонных коробках были испорчены, и никто за этим не следил. 75 % товарного вида было утрачено. Если бы были испорчены две-три вещи и похищена одна, мы бы с этим согласились, но когда более 100 дорогих вещей похищено, а огромная часть испорчена, это не шутка. Ведь было передано свыше 8600 единиц. Знаете, что мне предложили банкиры на встрече? Продать эти вещи сейчас», рассказала Меленцева.
Экономические эксперты в суде оценили ущерб, нанесённый Рах, в 574 миллиона тенге, но испорченные вещи отказались принимать в зачёт банка. Была подана апелляционная жалоба, но заседание длилось всего 15 минут, а юристы банка просто его проигнорировали.
Сам Jusan Bank, по словам адвоката, признаёт факт порчи и пропажи имущества, но находит себе два оправдания. Первое: судебные исполнители плохо выполняли свою работу. Второе: во всём виноват старый состав сотрудников банка, который сейчас уже там не работает, а новые сотрудники не могут нести ответственность за их действия и бездействие.
Виктория Меленцева заявляет, что к работе судей в этой ситуации тоже имеются вопросы. По её словам, они словно нарочно принимают сторону банка, игнорируя все доводы и экспертизы, которые предоставляет адвокат.
Например, представители финансовой организации могут просто не являться в суд, или суд обязует Лилию Рах выполнять постановление о выплате долга, но при этом сам банк не может даже определиться с итоговой суммой — они предоставляют пять разных справок, в которых сумма колеблется от 300 миллионов до нескольких миллиардов тенге и сами не могут сказать, какая сумма верная.
Сразу после пресс-конференции с адвокатом связались представители банка и предложили новые условия, которые, по их мнению, являются уступкой заёмщику: Лилия Рах выплачивает 300 миллионов тенге с рассрочкой, а банк снимает все наложенные ограничительные меры. Адвокат утверждает, что они рассмотрят это предложение, но сам его факт говорит о том, что банк произвольно меняет суммы.
«Когда мы были на встрече с банком, нам говорили, что у них есть кредитный комитет, который определяет суммы долга. Возникает вопрос: откуда взялись 300 миллионов? Почему после пресс-конференции они предложили такую сумму? Это говорит о том, что они выставили миллиарды нам в долг просто наугад. Возможно, они это делают, чтобы завтра в кассации сказать: нам Рах должна миллиард двести, а мы такие хорошие, согласны на 300 миллионов», отмечает она.
Ажиотаж — не основание для погашения долга
Про залог в виде одежды и обуви банк пояснил:
«Эти товары не находятся и никогда не находились на балансе банка, поэтому не могут быть приняты в зачёт для погашения долга».
Товары были переданы частным судебным исполнителям, но у них не было помещения для их хранения, поэтому они привезли их в банк. Независимая оценочная компания оценила товары, и результаты оценки должники не оспаривали, утверждает банк.
«Должникам было предоставлено право самостоятельно продать залоговую одежду, но они им не воспользовались. Судебные исполнители неоднократно выставляли имущество на торги, но заявок не было», — пояснили в банке.
Пресс-служба организации настаивает, что суд также признал неверным заявление, что передача товара судебным исполнителям равна погашению задолженности, и указал, что потеря товарного вида не основание для списания долга. Правда, на вопрос, почему, если вещи хранились у банка, он при этом не отвечал за их сохранность, в пресс-службе не ответили.
Банк открыт для обсуждения условий погашения задолженности, подчеркнули представители Jusan Bank. Они также заявили, что несколько раз призывали к диалогу и поиску взаимоприемлемых решений. Встреча с Лилией Рах 17 мая стала одним из таких примеров.
«Мы стремимся к разрешению конфликта в правовом поле и готовы рассматривать предложения от госпожи Рах и её представителей. Но любое соглашение должно быть основано на фактах и реальных обязательствах, а не на эмоциях или медийном давлении», заявили в банке.
Jusan Bank также подчеркнул, что детали взаимоотношений банка и заёмщика охраняются законодательством о банковской тайне, и выразил надежду, что Лилия Рах приложит усилия для погашения задолженности.
«Создание ажиотажа в социальных сетях не является основанием для прощения долга», — заключили в банке.