Географическое положение Центральной Азии и значительный как ресурсный, так и транзитный потенциал, делают регион полем столкновения интересов основных внешних игроков, пытающихся улучшить свои позиции и ослабить конкурентов. Место ЦА во внешнеполитической доктрине и практике США, почему до сих пор действует поправка «Джексона–Венника» в отношении стран региона.
Политика Великобритании и ЕС в регионе: цели, задачи, успехи и неудачи. Явная и скрытая часть расширения зоны влияния Китая: выгоды и риски инициативы «Один пояс – один путь» для стран ЦА.
Стратегическая важность региона для России и перспективы углубления взаимовыгодного сотрудничества в энергетике. Южный фактор – проблемы и возможности для совместных проектов с соседями (Иран, Афганистан).
Каждое энергетическое решение здесь — это не просто экономика, а акт внешнеполитической воли. США, Россия, Китай, ЕС, Турция и страны Юга (Иран, Афганистан, Пакистан) разыгрывают свою «Большую игру», где ГЭС, ТЭЦ и мегаватты — инструменты влияния не менее важные, чем дипломатия и войска.
В этой турбулентной картине ясно прослеживаются не только интересы, но и подходы разных игроков.
Как отмечают эксперты региона — Центральная Азия уже давно превратилась в стратегическую энергетическую «шахматную доску».
Америка и ЕС: инвестиции под флагом декарбонизации
Экономические интересы США и Европейского союза в регионе всё чаще маскируются под климатическую повестку. Но, как отмечает исполнительный директор Центрально-Азиатского экспертного клуба «Евразийское развитие» Комрон Хидоятзода, США прямо заявляют, что поддержка энергетических проектов, таких как единый электроэнергетический рынок ЦА или CASA-1000, направлена на снижение зависимости региона от России.
ЕС действует тоньше — он стал первым, кто профинансировал строительство Рогунской ГЭС в Таджикистане через выпуск евробондов. Но и здесь экономические выгоды пересекаются с политическими амбициями.
Финансирование инфраструктуры ГЭС, линий электропередачи и «зелёных» проектов, по словам Хидоятзода, — это не только помощь, но и способ закрепиться в энергетической архитектуре региона, вытесняя традиционных игроков.
Директор Института стратегического анализа и прогноза (ИСАП) при Кыргызско-Российском Славянском университете имени Б.Н. Ельцина Алмаз Насыров добавляет, что влияние ЕС особенно заметно в сегменте ВИЭ — солнечные батареи и ветряки поставляются в том числе и в бывшем употреблении, что создаёт риск превращения региона в «площадку утилизации «зелёных» технологий».
Китай: тень дракона над солнечными панелями
КНР действует масштабно, но порой в тени. Он не участвует напрямую в строительстве Рогунской ГЭС, зато активно инвестирует в солнечные электростанции в Таджикистане и Кыргызстане, а также в реконструкцию ТЭЦ. «Рентабельность и скорость — вот что делает китайские предложения привлекательными», — подчёркивает Насыров.
В энергетике Китая особенно важен геополитический контекст инициативы «Один пояс – один путь». Центральная Азия — это мост между Поднебесной и Европой. Китай строит не только энергетические объекты, но и логистическую инфраструктуру, создавая альтернативные пути транзита ресурсов.
Однако, как подчёркивает Хидоятзода, это создаёт конфликты интересов: любое соглашение одной из стран ЦА с внешним игроком воспринимается другими державами как вызов.
Россия: партнёр или ревизор?
Для России Центральная Азия — это зона жизненных интересов, особенно в энергетике. Россия первой закрепилась в энергетическом секторе Таджикистана — с запуском Сангтудинской ГЭС-1, которая уже 16 лет покрывает 20% потребностей страны. И несмотря на рост конкуренции, Россия сохраняет статус системного игрока.
Алмаз Насыров подчёркивает: «Москва помогает закрывать энергетические дефициты Кыргызстана — начиная с 2023 года республика начала импортировать российскую электроэнергию».
Более того, Россия официально подключилась к проекту CASA-1000.
Южный вектор: неопределённость с потенциалом
Внешняя периферия — Иран, Афганистан, Пакистан — всё чаще рассматриваются как альтернативные маршруты и потенциальные партнёры. Однако здесь доминирует фактор нестабильности.
По словам эксперта из Казахстан, члена Валдайского клуба Олжаса Байдельдинова, Афганистан, несмотря на участие в CASA-1000, остаётся высокорисковой зоной, где «инвестиции в энергетическую инфраструктуру — это политическая авантюра».
Иран, напротив, стремится интегрироваться в энергетические процессы региона, предлагая новые маршруты поставок и сотрудничество в сфере ВИЭ. Но здесь всё упирается в международные санкции и недоверие со стороны западных партнёров.
Тем временем, Турция действует через мягкую силу, продвигая энергетическое сотрудничество в рамках Организации тюркских государств, но пока без крупных проектов. Однако её роль может возрасти при интеграции в транспортные цепочки, связывающие Каспий и Закавказье.
CASA-1000 и Камбаратинские ГЭС: энергетика как большой геополитический проект
Проекты вроде CASA-1000 или Камбараты-1 — это не просто генерация электричества. Это — инструмент влияния, способ трансформировать экономику региона и выстроить новые альянсы.
«Камбарата — это не только ГЭС, это институциональный вызов всей Центральной Азии», — уверен Насыров.
Но даже здесь без геополитики не обойтись. Кто будет инвестором? Кто — оператором? Кто профинансирует логистику, сети, безопасность? Ответ на эти вопросы меняет баланс сил.
Вместо вывода: геоэнергетика как зеркало нового мира
Центральная Азия оказалась не просто на карте мировой энергетики — она стала её узловой точкой. Регион, где мегаватты — это новые геополитические валюты, а каждый кабель, протянутый через горы и степи, означает союз или вызов.
Хидоятзода говорит прямо: «Сегодня здесь не скрывают геополитического подтекста, он стал частью лексики».
Насыров предупреждает: «Кыргызстану нужно быть не только получателем энергии, но и субъектом энергетической стратегии».
«Если страны региона не договорятся между собой — это сделают внешние игроки», добавляет Байдельдинов.
Парадокс Центральной Азии — в том, что богатство энергоресурсов делает её не независимой, а всё более вовлечённой в глобальную конкуренцию. Чтобы сохранить суверенитет — странам региона нужно не просто делить энергию, а выработать общую геоэнергетическую доктрину, в которой интересы нации и партнёров будут не в конфликте, а в балансе.