Северная Корея впервые официально отреагировала на примирительные инициативы новой администрации Южной Кореи — и реакция оказалась предельно холодной. От имени руководства КНДР выступила Ким Ё Чжон, младшая сестра Ким Чен Ына, которая в резких выражениях отвергла саму возможность диалога с Сеулом. Несмотря на это, в администрации президента Южной Кореи Ли Чжэ Мёна дали понять, что не намерены отказываться от курса на снижение напряжённости и восстановление межкорейских контактов. Однако эксперты признают: в нынешних условиях продвижение по пути примирения потребует от Сеула не только большого терпения, но и почти сверхъестественного дипломатического мастерства.
Приговор от Ким Ё Чжон
Заявление младшей сестры вождя КНДР Ким Чен Ына Ким Ё Чжон, прозвучавшее 28 июля, стало первой официальной реакцией Пхеньяна на серию примирительных шагов, предпринятых южнокорейским руководством в последние недели. В нём чётко и недвусмысленно заявляется: с Южной Кореей Север «не видит никакого смысла общаться».
«Мы не намерены проводить какие-либо встречи с представителями Южной Кореи и не считаем нужным обсуждать с ними какие-либо вопросы. Это — официальная и окончательная позиция нашего государства», — говорится в её заявлении, опубликованном Центральным телеграфным агентством Кореи (ЦТАК).
В дальнейшем тоне Ким Ё Чжон не осталось и следа от прежней риторики о «национальном единстве» или «северо-южной солидарности». Она открыто обвинила южнокорейские власти в лицемерии, подчеркнув, что за словами о «разрядке» скрывается всё та же слепая приверженность союзу с США и враждебное отношение к КНДР.
«Идея о поглощении Севера — по-прежнему основа их политики. Ничего не изменилось: как верили в американскую защиту, так и продолжают верить. Прекращение трансляций с громкоговорителей или запрет на запуск листовок — это всего лишь косметические жесты, за которыми ничего не стоит», — заявила она.
Особую иронию вызвали у Пхеньяна слухи о возможном приглашении северокорейского лидера Ким Чен Ына на саммит APEC, который пройдёт осенью в южнокорейском Кёнчжу. «Это не более чем фантазии, граничащие с абсурдом», — отрезала Ким Ё Чжон.
Но Сеул не обескуражен
Южнокорейские власти отреагировали на заявление без эмоций, но с подчёркнутым осознанием сложности ситуации.
«Мы внимательно ознакомились с первым официальным заявлением Пхеньяна по межкорейским вопросам. Оно ясно демонстрирует, насколько глубока пропасть недоверия между нашими странами», — заявил представитель администрации президента Ли Чжэ Мёна.
Сам глава государства в ходе состоявшейся сегодня встречи с министром объединения Чон Дон Ёном подтвердил: несмотря на холодную риторику Севера, Сеул остаётся приверженным курсу на мирное сосуществование и восстановление диалога.
«Наш приоритет — преодоление взаимного недоверия и построение мира без конфликтов на Корейском полуострове», — подчеркнул Ли Чжэ Мён.
Министр Чон Дон Ён в свою очередь заявил, что южнокорейское правительство не собирается отступать от своих инициатив, даже если Север реагирует на них агрессивно. «Мы будем последовательно и терпеливо продвигать политику примирения, взаимного уважения и открытости к диалогу. Это наш принципиальный выбор», — заявил министр.
При этом он добавил, что если внимательно всмотреться в риторику последнего заявления Ким Ё Чжон, можно заметить, что по сравнению с её предыдущими высказываниями оно звучит менее агрессивно — что, как считает Чон, оставляет определённое пространство для дипломатических манёвров в будущем.
Почему Север не верит Югу?
Несмотря на демонстрируемую готовность к диалогу, южнокорейское правительство сталкивается с системным недоверием со стороны Пхеньяна. Причины этого многослойны.
Во-первых, это разочарование в «эре надежды». Пхеньян прекрасно помнит период 2018-2019 годов, когда при президенте РК Мун Чжэ Ине стороны провели три саммита, обменялись обещаниями, фотографиями и даже короткими прогулками по демаркационной линии. Мун съездил с визитом в КНДР, где ему устроили самый теплый прием. Однако затем США чётко дали понять: пока Север не сделает шагов к ядерному разоружению, никакое экономическое сотрудничество невозможно.
Все идеи — от совместной модернизации Кэсонского индустриального комплекса до запуска межкорейской железной магистрали — были заморожены, и даже Мун Чжэ Ин не смог их возобновить несмотря на все красивые слова о межкорейском братстве. В Пхеньяне сделали вывод: Южная Корея не является самостоятельным игроком. О формулировках можно спорить, но по сути Пхеньян прав: без явного одобрения со стороны Вашингтона Сеул не может ничего делать помимо символических жестов в отношении Пхеньяна.
Вторая причина нежелания КНДР идти навстречу Республике Корея — усиление связей с Россией и Китаем. В условиях изоляции со стороны Запада Пхеньян находит новые точки опоры. Военное и экономическое сотрудничество с Россией развивается быстрыми темпами. С Китаем восстанавливаются традиционные торговые каналы. В такой ситуации возвращаться к переговорам с Южной Кореей, чья политика может измениться при любой смене администрации, Пхеньян считает неоправданным риском. С другой стороны, у России и Китая позиция ясны и предсказуемы. Российско-северокорейское сотрудничество переживает небывалый бум. Буквально на днях впервые за последние 33 года возобновилось регулярное авиасообщение между Москвой и Пхеньяном. Дан старт проектам и в других сферах. При этом РФ не должна ни на кого оглядываться, развивая свои связи с Северной Кореей.
В-третьих, новый идеологический нарратив. За последние месяцы в КНДР произошёл качественный сдвиг в официальной риторике: Южная Корея теперь не рассматривается как «вторая половина разделённой нации», а лишь как враждебное государство. Принцип «одной нации» де-факто исключён из северокорейской идеологии. «Исторические часы, повернувшие ход отношений между Севером и Югом, не остановить и не повернуть назад», — констатировала Ким Ё Чжон.
Еще одна причина — южнокорейская «двойная игра». Юг, по мнению Пхеньяна, ведёт себя противоречиво: продолжает участвовать в крупных совместных учениях с США (в том числе предстоящих UFS), сохраняя стратегический альянс, но параллельно делает вид, что стремится к сближению. В КНДР такую позицию рассматривают как неискреннюю и недопустимую.
Сеулу придется запастись терпением
На данном этапе перспективы восстановления межкорейского диалога выглядят крайне ограниченными. Стороны зафиксировали свои позиции: Север открыто отрицает целесообразность любых контактов с Югом, называя их «бессмысленными» и «двуличными», в то время как Южная Корея формально сохраняет курс на диалог, но не получает ни подтверждений, ни сигналов в ответ.
С учётом идеологических сдвигов в КНДР пространство для межкорейского взаимодействия сужается до минимума. Отказ от прежней риторики о единстве, закреплённый в заявлениях Ким Ё Чжон и официальной линии Пхеньяна, лишает диалог привычной основы — идеи исторического и этнического братства. Взамен утверждается новая модель отношений: Север — самостоятельное государство, Юг — противник, опирающийся на внешнюю силу.
При этом остаётся фактор внешнего давления. Потенциальный сдвиг в региональной конфигурации — в первую очередь, изменение политики США или Китая — может создать условия, при которых одна из сторон будет вынуждена пересмотреть текущий курс. Однако на данный момент таких предпосылок не наблюдается. Риторика, действия и приоритеты участников остаются неизменными.
Таким образом, краткосрочные перспективы межкорейского сближения близки к нулю. Формальные заявления об «открытости к диалогу» со стороны Южной Кореи не находят адресата, а Пхеньян, судя по всему, не видит необходимости поддерживать даже символические контакты. Развитие ситуации возможно лишь при существенном изменении внешней среды — будь то военное напряжение, экономический кризис или изменение политического курса ключевых акторов за пределами полуострова.
С другой стороны, в руководстве Южной Кореи подчеркивают, что они намерены продолжать свои попытки «достучаться» до КНДР. Полностью благоприятный для Сеула вариант исключать нельзя, но сейчас он выглядит маловероятным. Южной Корее придется в своих усилиях вызвать КНДР на диалог запастись терпением, скорее всего с расчетом на очень длительный срок.