Содержание:
Тем, у кого руки по локоть в крови, казахстанские суды назначают условные сроки, а план по посадке закрывают за счёт людей, которые не могут себя защитить от произвола следователей. Как выглядит казахстанское правосудие изнутри и насколько суровость наказания соизмерима с совершёнными деяниями, адвокаты рассказали наш сайт.
Мы хотим жить в новом справедливом Казахстане. Где действительно существует и верховенство закона, и равенство перед ним всех, от чиновника до бездомного.
Но почти все, кто сталкивался так или иначе с системой следствия и дознания, ощутили на себе: иногда следователей боишься больше, чем грабителей. Хотя формально в наших законах написано о праве на защиту, состязательности в суде, о справедливости и соизмеримости наказания.
То, что в цивилизованных государствах считается нормой, в Казахстане оказывается какой-то страной мечты, где в белых облаках играют розовые единороги, у адвокатов в суде прав столько же, сколько и у стороны обвинения, подсудимого изначально считают невиновным, все сомнения толкуют в его пользу. Сказка.
Хотели показать, как хорошо работают
Что бывает, когда люди верят в верховенство закона и оказываются один на один с казахстанским правосудием, без «крыши» и неограниченного финансового ресурса, можем рассказать на примере одного дела. В нём, как в сказке, есть подземные лабиринты, золото, неведомые гномы, подкладывающие мешки с драгоценным металлом, и самоубийство одного из подсудимых в СИЗО.
Началось всё с громкого доклада правоохранителей. 21 ноября 2023 года полицейские бодро рапортовали о задержании транснациональной организованной преступной группы. По версии следствия, в ОПГ входили граждане Казахстана, России и Украины, они незаконно добывали золото на руднике в Акмолинской области, кустарно в подпольных мастерских производили ювелирные изделия и продавали их под известными брендами.
Когда дело рассмотрели в суде, за громкое заявление о транснациональной ОПГ пришлось краснеть, хотя мы не уверены, что наши правоохранители застыдились.
На скамье подсудимых оказались 12 человек, им предъявляли обвинения по статьям Уголовного кодекса:
- 266 ч. 1 — финансирование деятельности преступной группы;
- 264 — создание и руководство транснациональной организованной группой, транснациональной преступной организацией, участие в них (эта статья исчезла только в приговоре и была заменена на 262);
- 262 — создание, руководство и участие в деятельности преступной группы;
- 295-1 — незаконный оборот драгоценных металлов, драгоценных камней;
- 188 ч. 4 — кража, совершённая преступной группой в особо крупном размере.
Как выяснилось из материалов дела, при участии жителя Степногорска Ербола Ахметжанова, которого обвинение называет организатором ОПГ, была создана компания ГМК «Юбилейное». Фирма арендовала земельный участок и получила публичный сервитут (ограниченное право пользования в земельных отношениях), привлекла специалистов и получила лицензию на геологоразведочные работы в затопленной шахте в городе Степняк Акмолинской области.
Из шахты, которая была на так называемой «мокрой консервации», то есть, качественно залита водой, с самых нижних горизонтов около 300 метров от поверхности земли и до самого верхнего выхода, стали откачивать воду, проводить восстановительные работы, официально наняли рабочих.
Волшебство, да и только
Как утверждает следствие, в шахте, которую ранее уже признали полностью выработанной и законсервировали, вдруг обнаружили и начали добывать золото в промышленных масштабах. Его отправляли на аффинаж — глубокую очистку, а потом сплавляли в круглые золотые «плюшки» и отдавали ювелирам для производства колец, цепочек и других украшений.
Так на скамье подсудимых оказалась семья Ковалёвых — Сергей, Надежда и их дочь Анастасия Фетисова. Эта семья занималась продажей ювелирных изделий, все они — граждане Украины. Также в список якобы организованной преступной группы включили граждан России. Собственно, на этом основании всех, кого задержали, поспешили объявить транснациональной ОПГ. То есть не было речи о вывозе золота за границу или финансировании из-за рубежа: ни сырьё, ни готовая продукция границу Казахстана не пересекали.
Адвокаты по делу рассказывали о многочисленных нарушениях, допущенных следствием. Задержанных заставляли на допросах подписывать пустые бланки, некоторые якобы члены ОПГ знакомились друг с другом только в следственном изоляторе или в зале суда. Один из подсудимых, доведённый до отчаяния несправедливостью следствия, покончил с собой в СИЗО, не дожив до 51 года несколько месяцев.
Тем не менее на протяжении всего судебного разбирательства подсудимых объявляли членами организованной группы и приписывали им преступные умыслы.
«В первую очередь это дело — абсурд. Как Анастасия Фетисова, дочь ювелира, которой на тот момент было 16 лет, могла быть признана членом ОПГ? Или Надежда, супруга Сергея Ковалёва, получается, состоит в «организованной группе лиц» со своим мужем и дочерью? Но даже если им убрали из обвинения транснациональную группу, всё равно по статье 295-1 («Незаконный оборот драгоценных металлов, драгоценных камней и содержащих их сырьевых товаров») по части 3 санкция от нуля до семи лет. И это вменяют отцу, матери и дочери. Как они могли так квалифицировать действия подсудимых — непонятно», возмутился адвокат Алибек Секеров, защищающий одного из подсудимых.
Другие адвокаты, работавшие по этому делу, обратили внимание на откровенно сказочные явления.
Например, Аким Адай указал на то, как неожиданно сотрудники следственных органов нашли на 140 горизонте шахты (140 метров в глубину) 613 мешков руды с содержанием золотых частиц.
«Исходя из показаний осуждённых и работников шахты на стадии досудебного следствия, все они говорят, что работали на горизонтах 100 и 175. Никто не упоминает 140 горизонт. Представители «Блок Зет» (компании, которая тоже работала на этом руднике) на допросе в суде сказали, что в феврале 2023 года ГМК «Юбилейное» приостановило работу на шахте, и с этого момента по декабрь 2023 года туда приходили неизвестные люди, были факты, что там воровали золото. То есть до возбуждения уголовного дела осуждённые в руднике уже давно не работали, кто угодно мог там ходить. Мы, конечно, не можем утверждать, что кто-то принёс и подложил эти мешки с рудой, но мысли такие возникают», отметил Аким Адай.
Однако суд не дал никакой правовой оценки этому несоответствию, как и многим другим. Содержимое 613 мешков передали на экспертизу, но даже не пытались сопоставить с той рудой, которую добывали в шахте. На вопрос, из этой ли руды получили сырьё для ювелирных изделий, которые изъяли у Ковалёва, тоже чёткого ответа не было.
Мешки так и остались загадкой — взялись ниоткуда, руда непонятно какая, относятся ли они вообще к этому делу — неизвестно. Но, по мнению обвинения, эти мешки доказывают вину подсудимых.
Диагноз по фото и девять кг золота
О том, как следствие собирало доказательства, рассказали адвокаты Аким Адай и Мадениет Кайпеков. Например, стоимость и вес золотых «плюшек» устанавливали и оценивали по фото в WhatsApp.
«Между Ковалёвым и его знакомыми ювелирами была переписка в WhatsApp, он отправлял фото золотых «плюшек», из которых они потом делали украшения. На момент расследования этих «плюшек» уже в наличии не было, их переплавили и переработали. У следователей были только фотографии, на которых буквально подписано, что это золото, написан вес. Даже проба неизвестна. Ювелиры на допросе говорили: «Если считать, что на фото золото, что это 990 проба, тогда стоимость будет приблизительно такая». И эти предположения по фото взяты за основу для вычисления ущерба», рассказал Аким Адай.
Адвокат Мадениет Кайпеков называет позицию обвинения несостоятельной. Начиная с того, что шахта была затоплена с 1980-х годов, никаких исследований и прогнозов по ней не было. Получается, что компания шла на большой риск, когда начала геологоразведочные работы. Не считая того, что пришлось вложить немалые средства в то, чтобы осушить затопленные подземные лабиринты.
Вызывает вопросы и то, что, по версии следствия, из добытого в давно выработанной шахте золота якобы члены ОПГ произвели более девяти кг золотых изделий.
По словам адвоката Мадениета Кайпекова, максимально возможное содержание золота в руде на этом месторождении — 15–20 грамм на тонну:
«Чтобы получить столько золота, как минимум 300–400 тонн руды они должны были переработать. Кроме того, от этих 300–400 тонн за минусом девяти кг должны были остаться отходы — отработанная порода, камни. И они должны были куда-то их деть, такой объём спрятать куда-то невозможно, но ничего подобного на участке нет».
На вопрос, возможно ли, что рудник после того, как там всё осушили, очистили и нашли золото, кому-то из сильных мира сего приглянулся, адвокаты говорят: «Мы этого не исключаем».
По словам адвокатов, обвинение основано на предположениях, а обычные коммерческие сделки между ювелирами и поставщиками золотого сырья признали действиями организованной преступной группы.
«Следствием допущено огромное количество процессуальных нарушений. Я собрал их все в одну таблицу и предоставил суду. Эта таблица на 54 листах, и это только перечисление нарушений. Хотя суд не принял их во внимание, некоторые не признал нарушениями», добавил адвокат Аким Адай.
Тем не менее 4 декабря 2024 года суд приговорил всех 12 подсудимых к реальным срокам заключения. Самый большой срок дали Ерболу Ахметжанову, которого назвали организатором ОПГ — 11 лет лишения свободы.
Другим фигурантам дали от шести до девяти лет.
Жене ювелира Надежде Ковалёвой, у которой трое детей, из них одна дочь с ДЦП, дали три года тюрьмы. И её дочь Анастасию Фетисову, которой на момент начала следствия было всего 16 лет, тоже отправили на три года за решётку.
Заранее виновен
Всё чаще юристы и адвокаты в Казахстане говорят об обвинительном уклоне правосудия. Этот момент отмечали люди с большим юридическим опытом в материале наш сайт о суде присяжных. В частности, указывали на то, что именно прокурор как представитель обвинения является «хозяином уголовно-процессуального поля».
Эту позицию поддерживают и адвокаты, которые работали по делу о золотодобытчиках.
«Следственные органы зачастую собирают материалы и передают их в суд, полагая, что именно суд должен разбираться с возникающими вопросами и неясностями. В результате суд вынужден самостоятельно интерпретировать спорные моменты и давать оценку противоречивым доказательствам. Формально в законодательстве закреплён принцип толкования всех сомнений в пользу подсудимого, однако на практике его реализация вызывает серьёзные затруднения, как и принцип презумпции невиновности», считает Мадениет Кайпеков.
Он особо выделил вопрос чрезвычайно суровых наказаний и несоизмеримости их с тяжестью совершённых деяний. Например, случай Анастасии Фетисовой — три года тюрьмы за то, что в 16 лет помогала своему отцу сортировать и упаковывать готовые украшения.
«При этом стоит обратить внимание на то, что в последние несколько лет мы наблюдали судебные процессы над людьми, связанными с первыми лицами государства, имеющими большие властные полномочия. Их судили по очень серьёзным статьям, но всё заканчивалось зачастую вообще условными сроками, тогда как за менее тяжкие преступления рядовые граждане получают значительно более жёсткие наказания. Вопрос в несоразмерности назначенных наказаний содеянному», сказал Мадениет Кайпеков.
Все казахстанцы могли наблюдать уникальный случай, когда самый длинный в истории независимого Казахстана условный срок — восемь лет — дали племяннику первого президента Казахстана Самату Абишу.
Раньше по словам адвоката, доказать наличие организованной преступной группы в суде было непросто. Даже если следствие квалифицировало деяние по статье 262, вероятность того, что она сохранится в итоговом приговоре, была ниже 50 %. Сейчас же наблюдается тенденция, при которой, если данная статья изначально вменена следствием и уголовное дело направлено в суд в таком виде, велика вероятность, что она останется в приговоре.
Получается, что в Казахстане сегодня работает скорее презумпция виновности. Как только уголовное дело поступает в суд, и для прокурора, и для суда априори подсудимый виновен. Задачей адвоката становится доказательство невиновности подзащитного, попытка переубедить суд, хотя по всем законам и правилам должно быть наоборот, доказывать вину — задача гособвинителя.
«Наша система практически не предусматривает оправдательных приговоров. Уголовные дела формируются следствием, и в этом проявляются отголоски советской правовой модели. Следственные органы ведут дело таким образом, чтобы собранные материалы подтверждали их версию, тогда как аргументы защиты зачастую остаются без должного внимания. Это приводит к нарушению состязательности сторон в суде», делится Мадениет Кайпеков.
Его коллега Алибек Секеров о соразмерности наказания высказался более прямо и жёстко.
«У нас должностные высокопоставленные лица, такие как генерал-лейтенант Тургумбаев, генерал-лейтенант Самат Абиш получили условно, один пять лет, другой — восемь. Эти люди совершили особо тяжкое преступление. И на этом фоне три года тюрьмы дают девочке, которая помогала отцу, а также её матери, у которой второй ребёнок с ДЦП и третий ребёнок малолетний. Это вызывает возмущение у меня как у адвоката в плане соразмерности и квалификации действий. И вызывает возмущение просто как у человека такая несоразмерность наказания. У нас верховный суд в комментарии к закону говорит, что должна быть единая практика применения закона. Но мы понимаем, что если бы у осуждённых по этому делу в родственниках были высокопоставленные лица, все бы получили условные сроки, даже с учётом ОПГ», убеждён адвокат.
Сейчас все защитники по делу о золотодобытчиках подали на апелляцию. Осуждённые взяли время на ознакомление с видеозаписями судебных заседаний, чтобы подготовить собственные апелляционные жалобы. Они намерены добиваться справедливого и объективного расследования.
В августе прошлого года экс-главе МВД Ерлану Тургумбаеву дали пять лет условно по делу о превышении власти во время Кантара.
Буквально на следующий день, 9 августа, подтвердилась информация, что условно-досрочно выйдет из мест заключения Муратхан Токмади, осуждённый за убийство бизнесмена Ержана Татишева.
Проблемы казахстанского правосудия обсудили эксперты на первом курултае по вопросам судебно-правовой системы в апреле 2024 года. Тогда юристы открыто заявляли, что суды не вызывают доверия в обществе, и в стране нет независимой судебной системы.