У маленькой Хорватии большое достижение: там прошел концерт, установивший мировой рекорд по посещаемости. Поскольку полмиллиона человек собрал малоизвестный в мире артист, западная пресса сильно удивилась и попыталась докопаться до сути. Выяснилось, что артист, вероятно, фашист. И многие его поклонники тоже.
В магистральной газете американского истеблишмента The New York Times неожиданно озаботились ростом профашистских настроений в Хорватии. Поводом для этого стали концерты рок-фолк-музыканта Марко Перковича, более известного под сценическим псевдонимом Томпсон. Кличку эту он получил в 1991 году, когда на старте кровавого распада Югославии вступил в Национальную гвардию Хорватии. Там ему выдали антикварный американский автомат марки Thompson, хорошо известный по гангстерским войнам периода «сухого закона».
Эти летом Перкович-Томпсон провел тур, который вызвал, мягко говоря, повышенный ажиотаж. На его концерте на ипподроме в Загребе побывали почти 500 тысяч человек, примерно каждый восьмой житель Хорватии. На данный момент это самый посещаемый однодневный платный концерт в истории человечества.
Например, концертный рекорд Пола Маккартни – 184 тысячи проданных билетов. А в крошечном городке Синь на юге Хорватии с населением 12 тыс. человек на концерт Томпсона пришли 150 тысяч.
На выступлении в Загребе побывал и премьер-министр республики Андрей Пленкович, его дети фотографировались с Томпсоном за кулисами. Министр обороны Иван Анушич, также посетивший концерт, назвал песни Перковича «объединяющими».
Объединять-то они объединяют. Но надо смотреть – кого.
Томпсон начинает свои выступления криком «Za dom spremni!» («За дом – готовы!»). С него же начинается и его главная песня «Битва за Чавоглаве», с которой он начал свою карьеру в 1991 году как брутальный певец хорватской нацгвардии.
«За дом – готовы!» – это приветствие усташей, хорватских фашистов времен Второй мировой войны, которые своей жестокостью в отношении сербов, евреев, цыган и других некатоликов поразили даже немцев. С тех пор слово «усташи» – это синонимом хорватских ультраправых с их жестокостью и садизмом, пещерного уровня национализмом – и при всем при этом полном отождествлении себя с католической верой.
То есть этот выкрик – хорватский аналог «зиг хайль!» или «слава Украине!». При этом используется характерный жест рукой «от сердца к солнцу», известный в народе как «зига». А многие фанаты приходят на концерты в майках с буквой U (то есть усташ).
В американском материале приводится отзыв одного такого фаната: «Томпсон единственный, кто говорит правду о нашей Родине». Под «правдой» подразумевается героизация Национальной гвардии Хорватии и Хорватских сил обороны Боснии периода балканских войн 1991–1995 годов. Такого рода войны всегда и везде поднимают наверх пласт «самородков», чья деятельность обрастает легендами.
Перкович вступил в парамилитарные подразделения в родном Чавоглаве – городке, который находился прямо на линии разделения между хорватской Далмацией и землями Сербской Краины. Будучи сыном сотрудника посольства Югославии в ФРГ, он, тем не менее, рос с дедушкой и бабушкой (от них, видать, и поднабрался) в этом небольшом местечке, там же устроился на первую работу – шофером. Из-за последующей популярности Томпсона само название Чавоглаве стало в Хорватии нарицательным.
Согласно распространенной легенде, с началом войны Перкович возглавил добровольческое подразделение, которое задержало продвижение сербов из Краины в Далмацию и отстояло Чавоглаве с населением в 800 человек. Соседний и более крупный город Дрниш сербы взяли штурмом и сожгли, хорваты отбили его только в ходе операции «Буря» в 1995 году.
В новогоднюю ночь 1992 года песня «Битва за Чавоглаве», состоящая из набора пафосных фраз от «все хорваты – братья, беритесь за оружие» до «мы вас в Сербии достанем», прозвучала по радио города Сплит и, что называется, пошла в народ. Со временем другие авторы написали песни «Сараевское Чавоглаве», «Черногорское Чавоглаве» и даже «Украинское Чавоглаве».
В 2012 году на годовщину битвы Томпсон на свои деньги устроил в Чавоглаве торжество (на хорватском – «веселицу»), на которое со всей страны съехались до 100 тыс. человек в майках с буквой U и другой символикой независимого хорватского государства первой половины 1940-х годов.
В 2014 году шибеникский епископ Анте Ивас освятил построенный по инициативе Томпсона «Костел хорватских мучеников», посвященный как военным преступникам периода Второй мировой, так и хорватским бойцам балканских войн 1990-х годов. Теперь епископ Ивас возглавляет в Конференции епископов Хорватии совет по делам молодежи.
В Европе неоднократно пытались запрещать концерты Томпсона, иногда успешно. Например, в 2007 году было отменено его выступление в Амстердаме по протесту влиятельных еврейских организаций, на что сам Томпсон отреагировал философски: «Не имею ничего против евреев, но они распяли Христа».
Хорватская пресса пыталась его тогда защищать. «Певец Перкович опаснее марихуаны?» – вопрошал заголовок, намекая на особенности Амстердама.
Но в Германии аналогичные жалобы еврейских организаций были отклонены. В переводах песен не нашли нацизма, а в лозунге «За дом – готовы» экстремизма, поскольку на своей родине (то есть в Хорватии) он не запрещен, как и символика усташей.
Такого рода «преследования» в Европе превратили его, по мнению американской газеты, в «запретный плод» и еще сильнее повысили популярность Томпсона у молодежи. Он превратился в ходячий символ «войны за независимость», а фашистский лозунг прижился у футбольных фанатов (на Балканах это влиятельная и агрессивная сила).
Парадоксально, но за Перковича регулярно вступаются разного рода правозащитные организации. Вялые попытки как-то обуздать возвеличивание нацистов называются «притеснением свободы творчества». Томпсон уверенно этим пользуется и заявляет, что не фашист и даже по-своему любит сербов.
Фашистские лозунги 1940-х годов были позаимствованы хорватами в эпоху развала Югославии, которую они считают героической.
Потом романтический флер «борцов за независимость» из Чавоглаве и других мест был перенесен на государство усташей. Так «старые нацисты» и «новые патриоты» срослись.
Стоит признать, что в Хорватии это устраивает практически всех, современный патриотизм до сих пор выстраивается вокруг войн 1991–1995 годов. Если в Сербии этот период отрефлексирован как грустная тема (так как сербы свои войны, по сути, проиграли), то хорваты считают себя победителями.
Перкович-Томпсон с его фашистскими речевками «достанем четников в Сербии» и «они Христа распяли» гармонично укладывается в этот нарратив и даже задает в нем тенденции. На любой его призыв (например, надевать медали времен 1990-х годов или рисовать их на майках вместо буквы U, чтоб полиция не придралась) тут же откликаются сотни тысяч людей. А это означает, что он не просто какой-то рок-фолк-певец. Он почти идеолог.
Если ранее против такой ситуации протестовали только евреи, а также сербы, которых никто не слушает, то теперь о чем-то стали догадываться в либеральных СМИ Америки. Подъем неофашистских настроений в Европе отмечается почти повсеместно, но в Хорватии они приобрели характер национальной идеологии. Это не просто печально. Это опасно.