«Великому Турану» грош цена, когда на кону миллиарды от Евросоюза и Китая
Инцидент с признанием южного Кипра тремя странами Средней Азии, членами Организации тюркских государств (ОТГ): Казахстаном, Киргизией и Узбекистаном, а также наблюдателем в ОТГ Туркменистаном — с назначением послов в Республику Кипр первоначально не вызвал повышенного публичного внимания.
Все знали, что Анкара в конце 2022 г. на саммите ОТГ в Самарканде пыталась включить Турецкую республику Северного Кипра (ТРСК) в список наблюдателей. Но эта попытка была блокирована президентом Казахстана Касым-Жомартом Токаевым, заявившим, что «очень строго относится к принципу территориальной целостности».
Тогда президент Узбекистана Шавкат Мирзиеев воздержался, а глава МИД этой республики подчеркивал, что «речи о признании Северного Кипра в качестве независимого государства быть не может». В то же время турецкие эксперты высказывали предположение, что действия Казахстана и Узбекистана мотивированы соображениями внутренней политики, а признание с их стороны ТРСК может состояться в будущем при определенных геополитических обстоятельствах.
И такие, действительно, появились, но не в турецком обрамлении. На первом саммите стран ЕС и Средней Азии в Самарканде было принято итоговое заявление, в котором заявлено о приверженности резолюциям 541 и 550 Совета Безопасности ООН, которые осуждают признание Турцией Северного Кипра и считают «греческий юг» единственным представителем острова. Интрига тут в том, была ли в данном случае необходимость в принятии такого заявления, инициатива которого по всем признакам исходила от Еврокомиссии.
Это был «выстрел Брюсселя в сторону Анкары», но она отреагировала на это только экспертными оценками. В этой связи Cumhuriyet писало, что «страны Средней Азии за 12 миллиардов евро предали турецкий Кипр», а известный эксперт Арда Зентюрк заявил, что его родина «ввергается в геополитическую катастрофу».
Не промолчал и президент Азербайджана Ильхам Алиев, напомнивший, что «Азербайджан сыграл активную роль в получении Турецкой республикой Северного Кипра статуса наблюдателя в Организации тюркских государств», хотя Баку не решился признавать независимость ТРСК.
Там понимают, что кипрская интрига всего лишь внешний повод для обозначения тектонического геополитического сдвига в бассейне Каспия.
Алиева беспокоит то, что Европейский инвестиционный банк (ЕИБ) полностью прекратил финансирование проектов по ископаемому топливу под предлогом превращения ЕС к 2050 году «в углеродно-нейтральный», что ставит под сомнение реализацию проекта поставок газа в Европу из Средней Азии через Азербайджан и Турцию.
Это первое. Второе: тюркский фактор может перестать быть доминирующим на евразийском пространстве «от Балкан до Китайской стены». Но очевидно, что лидеры Казахстана, Киргизии, Узбекистана и Туркменистана заинтересованы в выводе своей сырьевой продукции на рынок Европы, как и Брюссель — в их ресурсах в силу блокирования России из-за украинского конфликта.
При сохранении такого статус-кво ЕС вроде бы планирует вывоз энергетического и иного сырья из Средней Азии в обход России, через Каспийское море, Азербайджан, Грузию и Турцию. Но тогда почему Брюссель подрывает процессы общетюркской интеграции и отказывается от финансирования газовых проектов?
Стало быть, за самаркандской резолюцией скрывается какой-то политический трюк, связанный с эрозией влияния Турции в Средней Азии за счет укрепление отношений стран региона с ЕС, поднимаемых их до уровня стратегического партнерства.
По мнению турецкого историка Ильбера Ортаэли, Анкару выдавливают из Средней Азии не Россия, Китай или Иран, а тюркские государства, не желающие «сливаться в объятиях с наследниками османов».
В этой связи конспирологи указывают на провал проекта «Великого Турана», продвигавшегося главой британской разведки МИ-6 Ричардом Муром, причем именно Узбекистан стал первым дистанцироваться от этого объединения, разваливая его геополитическую целостность.
Делать большие выводы пока рано, хотя в последние годы проявлялись признаки создания даже тюркского военно-политического альянса, чреватого утратой политической субъектности и национальной идентичности.
Эту позицию фиксирует турецкое издание Daily Sabah, описывая превращение Средней Азии в арену соперничества между Россией, Турцией, ЕС, США и Китаем, и указывая, что не общетюркская солидарность, а экономика будет доминировать в принятии решений странами региона.
Сейчас, как утверждает американский эксперт Уолтера Рассела Мид, «мы наблюдаем смещение во внешней политике стран региона в сторону экономического прагматизма, местного этнического патриотизма и грамотного реализма».
При этом парадоксально может стать фактом альянс на этом треке интересов ЕС и китайской инициативы «Пояс — путь», что превращает Среднюю Азию, а не Азербайджан вместе с Турцией в ключевой транзитный коридор на мировые рынки, минуя бурный Ближний Восток.
Происходит смена альянсов, а зацикленность стран Средней Азии только на Турцию снижает для них возможности для широкого маневрирования. Так что в регионе начинается новая «большая игра».