Дискуссии о месте и роли в Центральноазиатском регионе так называемого «гражданского общества» явно призваны сделать все, чтобы у обывателя не было реального понимания вопроса. Вокруг понятия «гражданское общество» вообще бытует огромное количество мифов. Вот и необходимо внести ясность в этот вопрос. Тем более что с самим этим понятием все очень даже непросто…
Прикладная арифметика
Если сейчас подойти к прохожему на улице и спросить у него, что такое «гражданское общество», то ответом будет либо «не знаю», либо «это НПО». «Гражданское общество — это НПО» и есть самый популярный миф нашего времени. А правда в том, что гражданское общество — это не только НПО. Любая организация, которая стоит вне государственной системы — уже часть гражданского общества: профсоюз, коллегия профессионалов (адвокатов, например), совет ветеранов, ассоциация выпускников какого-нибудь вуза… Может для кого-то это и будет сюрпризом, но политические партии и организованные преступные группировки (ОПГ) тоже относятся к гражданскому обществу.
И вот когда мы с этим мифом разобрались, то сразу развеем второй миф, который звучит так: «Гражданское общество всегда преследует благие цели». Вряд ли в Казахстане у правящей партии «Аманат» и какой-нибудь тамошней ОПГ общие цели. И подобное — везде: будь то Кыргызстан, Узбекистан, Таджикистан или Туркменистан. Исключений нет, и никогда не будет. То, есть, все зависит от того, какие конкретно цели преследует та или иная ветвь гражданского общества.
Увы, но тот факт, что НПО в Центральной Азии финансируются исключительно иностранными государствами — тоже миф. Еще в 2018 году министр общественного развития Казахстана Дархан Калетаев сообщил журналистам, что ежегодное иностранное финансирование НПО в республике — около 5 млрд тенге ($13,6 млн).
«Такое финансирование получает около двухсот НПО, 70% приходится на США и международные организации».
Кто же дает НПО Казахстана остальные 30% средств? Частные меценаты, сами члены НПО из своего кармана и государство. За последние 16 лет государственные расходы на поддержание казахстанских НПО с 11 млн увеличились до 20 млрд тенге. Для сравнения: в США две трети проектов для НПО финансирует государство (собственное, а не иностранное, отметим), а частный сектор — всего треть.
В Кыргызстане попытки государства сотрудничать с НПО пока что явным успехом не увенчались. Тамошние «гражданские активисты» решили, будто деньги от государства обяжут их хвалить власть на всех углах. Ну а в остальных республиках Центральной Азии НПО сотрудничают с государством в той или иной форме. Таким образом, разрушается ещё один миф: «Гражданское общество ничего не стоит правительству». Последнее, как показала практика, актуально ровно до тех пор, пока «гражданское общество» борется с режимами, получая за это деньги от НДИ, «Фонда Сороса», USAID и прочих подобных организаций.
Так же неверно утверждение, будто гражданское общество — гарант демократии. Положа руку на сердце: можно ли считать демократическим государство, где все подчиняется внутренним и внешним группам давления? И такое — в каждом государстве не только Центральной Азии: по всему миру. Неважно, как называются эти группы давления: НПО, международные организации, иностранные правительства, транснациональные корпорации, военно-промышленный комплекс, родоплеменные структуры, олигархи-одиночки или как-то еще. Суть их останется неизменной.
Есть тут и обратный миф: «Демократия — гарант сильного гражданского общества». Между тем, историческая практика нам подсказывает: в Японии экологический, женский, правозащитный и прочие «активизмы» развиты слабо. Во Франции и Испании — похожая ситуация. Но термин «тоталитарное государство» почему-то применяют в отношении государств Центральной Азии. Правда, американцы Японию, Францию и Испанию за это критикуют. Но Токио, Париж и Мадрид четко дают Вашингтону понять, что у них — собственные традиции взаимоотношений власти и общества. Что мешает делать то же самое Астане, Бишкеку, Ташкенту и так далее — тайна, покрытая мраком. Хотя версий — предостаточно.
Как вернуть страну
Еще одно расхожее утверждение: «Развитое гражданское общество — залог экономического процветания». И здесь — мимо. В Южной Корее становление экономики вплоть до конца 1980 годов проходило при полном подавлении гражданского общества. Только потом — когда Сеульский режим стал чуть мягче, в Южной Корее возникли профсоюзы, а также студенческие и прочие движения.
Еще одну экономически развитую азиатскую страну — Сингапур на Западе называют «Диснейлендом со смертной казнью». Там, если хочешь устроить, к примеру, митинг, необходимо подавать прошение, в котором обязательно нужно указать точное число участников, а также содержание лозунгов. Если на митинг будет заявлено 150 участников, а придет 151, это уже — серьезное нарушение закона.
И это мы еще не рассказываем, как к своему экономическому процветанию шли США и страны Европы. И то — только потому, что не хочется пробираться к читателям через реки крови и горы трупов. Чтение — поистине не для слабонервных. Вкратце: никакого гражданского общества — в кавычках или без — там и рядом не стояло…
Перечислять все мифы и «подмифы» о гражданском обществе можно еще долго. Ясно одно: гражданское общество в целом не должно бояться принятия законов об иностранных агентах, как в Кыргызстане, например. Страх перед ним испытывают так называемые «политические» НПО. То есть, те, кто сейчас устраивает в соцсетях и СМИ истерику по поводу желания государства поставить некоммерческий сектор под контроль…
А что об этом говорит наука?
Российский политолог Николай Асонов пишет:
«Базовой опорой теории гражданского общества, как и теории модернизации, стал принцип европоцентризма. Он выразился в идеализации западной романо-германской цивилизации, особенно ее последних четырехсот лет существования, когда дух протестантизма позволил разрушить принципы авторитарной христианской государственности и породил атеистическое мышление, взявшее под защиту республиканско-демократическую модель управления. Одним из его ведущих направлений стало учение либерализма, получившее свое оригинальное воплощение в США. Другой опорой данной теории было научно не доказанное методологическое допущение, признающее универсальный характер развития всех стран, позволившее поделить их на «ядро» во главе с США и «периферию» без всякого разбора их цивилизационных специфик».
То есть, никакой научной основы понятие «гражданское общество» по факту не имеет. Оно — классический продукт идеологии. Основная задача которого — полностью подчинить странам Запада мировую «периферию», вроде стран Центральной Азии. И еще: как бы того ни хотели «либерально ориентированные» стран региона, последней национальной моделью управления в них была Советская власть. После распада СССР ее сменила западная модель парламентаризма — когда законодательные инициативы спускаются сверху вниз. Самозваные «элиты» региона, включая те, что входят в «гражданское общество», такой подход вполне устраивает. Им, за очень редким исключением, нравится жить при нынешнем «периферийном» недокапитализме.
Но простой народ, именем которого прикрываются «элиты», хочет социализма. Всевозможные забастовки в Казахстане — прямое тому подтверждение. Другое дело — потом «элиты» могут использовать это в своих интересах. Но всех их, при разнообразии интересов, пугает одно: настоящая революция. Поэтому они всячески — словом или делом — дискредитируют это понятие. Прекрасно зная, при этом, что сходить со сцены им рано или поздно придется. Потому что природа пустоты не терпит, и вскоре обязательно придет некая новая сила, которая заявит, что тоже имеет право на свою точку зрения в отношении того, что происходит в каждой стране Центральной Азии. Несколько «звоночков» на эту тему «элитам» уже было. Но, судя, по последующим событиям, поняли это далеко не все.
А между тем, перспектива для нынешних «элит» региона вырисовывается страшная. Поэтому им уже сейчас надо начинать думать либо об интересах народов, либо о поисках «запасного аэродрома». Потому что практика показала: в случае перехвата у этих самых «элит» власти по жесткому сценарию, сбежать из своих стран успеют не все.