Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), некогда воспринимаемая как «дипломатический клуб без острых углов», постепенно превращается в инструмент реального влияния, особенно для Китая.
Проведённый в сентябре 2025 года юбилейный саммит в Тяньцзине стал символом нового этапа: за внешней риторикой о «мирном развитии» и «взаимоуважении» просматривается более тонкая стратегия — сдерживание России и вызов Западу.
Примечательно, что с в нем принимали участие более 20 государственных лидеров, включая премьер-министра Индии Нарендры Моди, совпавшее с охлаждением американо-индийских отношений
Как отмечает профессор международных отношений из Пекина Лю Вэй, «ШОС — это не альтернатива Западу, это способ ограничить его в Евразии».
На фоне ослабления глобальных институтов, санкционного давления и переориентации мировой торговли, эта организация становится площадкой, где решается судьба евразийского баланса — и, возможно, новый формат китайско-российского партнерства.
В аналитическом сообществе, особенно среди западных экспертов, ШОС часто называют «пустышкой», «неэффективной» или «говорильней». Однако, как утверждает Юнь Сунь (Yun Sun), директор программы по Китаю в Центре Стимсона (Stimson Center), такой взгляд упускает из виду истинную стратегическую ценность организации для Китая.
ШОС: История и ограниченная эффективность
ШОС выросла из «Шанхайской пятерки» (1996 г.), изначально созданной для урегулирования пограничных споров между Китаем, Россией и странами Центральной Азии. С момента включения Узбекистана в 2001 году и последующего расширения (Индия, Пакистан, Иран, Беларусь), фокус остался неизменным — Центральная Азия.
Фактическое сотрудничество, по словам Юнь Сунь, остается ограниченным. Оно сводится в основном к контртеррористической деятельности через Региональную антитеррористическую структуру (РАТС). Экономическое взаимодействие также отстает: несмотря на давнюю инициативу Китая, процесс создания Банка развития ШОС сдвинулся с мертвой точки лишь в этом году.
Китайские специалисты объясняют это противодействием России, не желающей усиления китайского финансового влияния в своем традиционном «заднем дворе». И действительно, объем торговли Китая с членами ШОС (около $512,4 млрд в 2024 г.) составляет лишь малую часть от его мирового торгового оборота (8%), уступая ЕС, США и АСЕАН.
Более того, при возникновении внутренних кризисов, как, например, во время беспорядков в Казахстане в 2022 году, именно Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) под руководством России, а не ШОС, направила миротворцев.
ШОС как инструмент влияния на Россию
Ключевой тезис анализа заключается в том, что основная ценность ШОС для Пекина находится не в эффективной интеграции, а в «управлении Россией». Для Китая, который исторически сталкивался с агрессивностью и имперскими амбициями своего северного соседа, важно не спровоцировать «комплекс исключенности» у Москвы.
В отличие от европейской модели, где расширение НАТО и привлечение США в качестве гаранта безопасности, по мнению Пекина, лишь усилило российскую тревожность и привело к конфликту в Украине, Китай избрал другой путь.
Аналитик подчеркивает, что Пекин использует ШОС как механизм для «успокоения» России относительно растущего китайского присутствия в Центральной Азии. Включение Москвы в ключевую региональную структуру, предоставление ей, по сути, права вето на важные инициативы (как в случае с Банком развития), предотвращает деструктивное поведение России.
Как процитировал один из высокопоставленных китайских экспертов в диалоге с европейскими партнерами: «Если бы Китай попытался исключить Россию из своего собственного «заднего двора» и переманить ее традиционных партнеров, Россия немедленно навела бы свои орудия на Пекин».
С китайской точки зрения, успех этого подхода подтверждается отсутствием активного сопротивления России росту китайского влияния в регионе.
Таким образом, ШОС функционирует не как эффективный интеграционный механизм, а как стратегия контроля над российской реакцией.
Заключение
Запад может недооценивать значение ШОС, называя её «говорильней», но именно через подобные структуры формируется новая архитектура мировой политики — не на основе союзов, а через баланс интересов.
Как метко заметил Генри Киссинджер: «Великие державы не ищут друзей, они ищут равновесие». Для Китая ШОС — это и есть инструмент равновесия. Для России — способ не остаться в изоляции. А для Запада — тревожный сигнал: на востоке вырастает не просто альтернатива, а самостоятельный центр силы, говорящий на языке Евразии.