Одной из самых горячих тем общественного обсуждения во Франции на уходящей неделе оказалась проблема эвтаназии. Президент Эммануэль Макрон даже допустил, что это может стать предметом общенационального референдума. Почему французы настолько остро воспринимают эту дискуссию, в чем заключается ее суть – и при чем здесь политические манипуляции французского руководства?
Прошедшее в четверг программное интервью президента Франции Эммануэля Макрона взбудоражило страну не намерением разместить французское ядерное оружие в других странах и даже не парадоксальными высказываниями об украинском конфликте. Главной темой для французов оказались заявления о так называемом законе о конце жизни, который может разрешить эвтаназию во Франции. Так как Национальное собрание затягивает процесс его принятия, президент заявил, что этот вопрос может быть выставлен на референдум, чтобы французы сами решили его судьбу.
Вопрос об эвтаназии, то есть возможности в случае неизлечимой болезни прекратить мучения больного, ускорив смерть с его согласия, представляет огромную этическую проблему. Несмотря на успехи медицины, остается некоторое количество неизлечимых болезней, которые в терминальной фазе причиняют больному страшные страдания. Самый распространенный пример – рак. Многим, у которых близкие или друзья уходили от этой болезни, приходилось сталкиваться с вопросом: что делать, когда перспективы жизни сужаются настолько, что смерть представляется единственным способом избавления от мук.
С другой стороны, во французском обществе присутствуют серьезные опасения, что такой закон, с какими бы целями он ни был принят, неизбежно приведет к злоупотреблениям. В некоторых странах мира законы об эвтаназии уже приняты и действуют – к примеру, в Бельгии, Нидерландах, Канаде, Новой Зеландии и др., где-то – с ограничениями, где-то – наоборот, сделав процедуру доступной практически для всех.
Как показала практика, не везде родственники пациентов согласны с тем, что другого выхода, кроме эвтаназии, не было, и подают в суд на врачей, обвиняя их фактически в убийстве больного. Кроме того, к эвтаназии как способу безболезненного самоубийства начинают прибегать, к примеру, здоровые молодые люди, оказавшиеся в тяжелой жизненной ситуации, или психически нестабильные личности.
Классическим примером в этом смысле является случай 29-летней голландки Аурелии Броуверс, которая страдала от букета психических заболеваний и находилась в депрессии. Поневоле возникают вопросы к обществу, которое поощряет такие решения и позволяет их принимать человеку в нестабильном психологическом состоянии.
Понимая, сколько опасностей таит в себе закон об эвтаназии, местные парламентарии не торопятся с его одобрением. В стенах Национального собрания с марта 2024-го блуждают два закона: один – о паллиативных услугах, другой – тот самый «закон о конце жизни».
Единомыслия по поводу закона о конце жизни нет даже среди членов правительства: так, министр внутренних дел Брюно Ретайо в своем интервью Le Journal du Dimanche высказался категорически против. По его словам, если такой закон примут,
«станет проще просить о смерти, чем об оказании врачебной помощи. Это противоречит моей концепции человеческого братства… Нашему обществу нужны паллиативные услуги, а не закон об эвтаназии».
Напротив, министр труда, здравоохранения, солидарности и семьи Катрин Вотрен высказалась за эвтаназию, которая является «альтернативой невыносимым страданиям». Практически исчерпывающее представление о доводах сторонников и противников закона может дать, к примеру, отчет о совещании специальной депутатской комиссии, на которое были вызваны представители нескольких ассоциаций врачей и пациентов.
Так, онколог Оливье Тредан высказался против: «Я не могу принять эту концепцию ассистированной смерти, которая пытается узаконить ассистированное самоубийство и эвтаназию. Наша миссия – заботиться о жизнях наших пациентов, а не приносить им смерть… Мы затрагиваем самую суть отношений между лицом, осуществляющим уход, и пациентом, основанных на доверии… Разрушительный закон, который позволяет любому врачу возможность в любой момент процесса предложить, а затем осуществить процедуру, направленную на причинение смерти,
неизбежно приведет к недоверию со стороны уязвимых пациентов и сомнениям в их праве на жизнь».
Как указал доктор Тредан, «при процедуре, основанной на единоличном принятии решений врачом, без консультаций с родственниками или опекунами (пациента), может быть запущен быстрый и необратимый процесс, который в течение нескольких дней приведет к смертельной инъекции для ослабленных пациентов, которые просят о смерти в трудные времена. Существует риск злоупотребления доверием со стороны некоторых врачей, которые станут прописывать смерть так же, как они выписывают рецепты стандартных лекарств».
Тюгдюал Дервий, представитель ассоциации Alliance Vita, пошел еще дальше: «Мы считаем, что отмена запрета на убийство пациента, ключевого элемента всей медицинской этики, была бы несправедливой… Так называемая ассистированная смерть рискует превратиться в «обязанность умереть»… Людям одиноким, социально незащищенным, живущим в условиях отсутствия медицинской помощи, не имеющим доступа к паллиативной помощи… может быть навязана помощь в самоубийстве или эвтаназия…
Первыми, кто попросит об эвтаназии, будут психологически нестабильные, изолированные, обездоленные и пожилые пациенты. В Канаде ею пользуются люди с самыми низкими доходами».
Доктор Анн Вивьен, представляющая «Ассоциацию за право умереть достойно», которая уже много лет пытается легализовать эвтаназию, заметила, что «даже в условиях оптимального доступа к паллиативной помощи все равно будут обстоятельства, когда, несмотря на качественную поддержку, человек в конце жизни предпочтет, чтобы ему помогли умереть, чем прожить жизнь, полную страданий, до конца своих дней». По ее мнению, «закон должен гарантировать доступ к качественной паллиативной помощи, но также предоставить возможность обратиться за помощью в умирании в качестве крайней меры, когда больше нет надежды на выздоровление или другие способы длительного облегчения страданий».
Жан-Мари Ле Мене, глава Фонда Жерома Лежена, указал на передергивания со стороны адептов эвтаназии: «опрос Ifop, проведенный в июне 2023 года, (изначально) ставит некорректный вопрос: может ли закон разрешить врачам прекращать жизнь людей, страдающих от невыносимых болезней? Это создает ложную альтернативу между страданием и смертью, скрывая возможность паллиативной помощи, которую следует предложить». И подытожил: «На самом деле этот законопроект призван лишь ответить на идеологическое, утилитарное и экономическое давление. Дорогостоящая паллиативная помощь будет хороша для богатых, в то время как эвтаназия, которая ничего не стоит, будет вполне приемлема для бедных».
Во время интервью Макрона была продемонстрирована запись журналиста Шарля Бьетри, который страдает от неизлечимой болезни и высказывается за принятие закона о конце жизни. Сам президент Франции высказался в том духе, что он надеется на голосование в парламенте, и добавил, что может прибегнуть к референдуму «в случае тупиковой ситуации».
Теоретически конституция и в самом деле дает президенту право выносить на референдум вопросы, касающиеся здоровья. Однако Макрон мастерски владеет искусством отвлекать граждан страны от действительно насущных проблем. Упоминание референдума по поводу эвтаназии, по сути, является политическим маневром, который должен переключить внимание французов от того, что они считают наиболее важным.
Газета Le Figaro еще до разрекламированного с помпой президентского выступления провела опрос, который показал, что две трети французов хотели бы видеть референдумы по таким вопросам, как иммиграция и государственные финансы. Канал BFMTV также устроил опрос, который показал, что французы хотели бы высказать свое мнение по таким вопросам, как миграция, госдолг, налоги и пенсионная реформа. Но Макрон отказал референдуму о миграции в праве на существование, сославшись на то, что конституция якобы этого не позволяет, и теперь отвлекает общественное мнение законом о конце жизни. Пенсионная реформа также была принята, несмотря на протесты французов. Само собой, и о росте госдолга их тоже никто спрашивать не собирается.