Стремление к росту является естественной исторической потребностью государственных образований. Укрупнение структуры делает её, с одной стороны, устойчивее к кризисам, с другой – предоставляет больше ресурсов и вариантов для развития. Малая страна с небольшим населением элементарно не имеет достаточно рабочей силы и природных ресурсов на своей территории, чтобы создать все отрасти промышленности, защитив себя от мировых катаклизмов. Образно говоря, отдельно взятый штат Калифорния никогда не смог бы в одиночку создать такое явление мирового масштаба как Кремниевая долина.
Кроме того, политика силового присвоения, преобладавшая в истории человечества тысячелетия, во второй половине прошлого века начала трансформироваться в философию совместного развития. Так, созданное в 1951 году Объединение угля и стали, в конечном счёте, объединило бесконечно воюющие в прошлом государства Европы в Европейский союз.
Еще одной закономерностью интеграции является географический регионализм. Несмотря на снижение негативного влияния фактора расстояний из-за развития транспорта, государства-партнеры продолжают «жаться» друг к другу. Это связано с тем, что страны-соседи, по факту, взаимозависимы и не заинтересованы в резкой дестабилизации ситуации друг у друга, которая, например, вызовет неконтролируемый поток беженцев и трудовых мигрантов. Отсутствие такой взаимосвязи грозит пренебрежением одних партнеров интересами других, что ярко выразилось в миграционном кризисе в Европе, вызванном действиями США на Ближнем востоке. Неконтролируемый поток беженцев стал настоящим социально-экономическим бедствием для Старого света, но никак не отразился на заокеанском партнере Брюсселя.
На постсоветском пространстве интеграционные процессы имеют исторические причины и начались сразу же после распада СССР. Экономика Советского Союза по абсолютным макроэкономическим показателям представляла собой вторую в мире по объёму ВВП – на её долю приходилось около 20 % мирового промышленного производства. Разделение страны резко негативно отразилось на состоянии глубоко интегрированной экономики. Ни в одной из вновь созданных республик в 1993 году не зафиксирован рост ВВП. Напротив, в Азербайджане он снизился на 23%, в Армении – на 19%, в России – на 9,5%, а на Украине падение ВВП достигло 15% в год. Многие страны охватил процесс деиндустриализации, превративший промышленные регионы в аграрные, вернув их на 50 лет назад в развитии. Следует отметить, что цифры падения ВВП советских республик подтверждают тезис, озвученный выше о том, что более крупные образования легче преодолевают кризис. Так, крупнейшая российская экономика испытала наименьшее снижение, в 1,5–2 раза ниже, чем экономики других советских республик.
Чудовищные экономические последствия распада Советского союза побудили руководство бывших советских республик уже через 2 года после приобретения независимости начать процессы обратного объединения. В 1993 году был подписан Договор об экономическом союзе, первый из череды экономических соглашений, приведших к созданию, в конечном счете, Евразийского экономического союза (ЕАЭС).
Реальным прообразом ЕАЭС, как Объединение угля и стали для Европейского союза, стал Таможенный союз (ТС), в который на начальном этапе вошли Белоруссия, Казахстан и Россия. Начало его функционирования вызвало настоящий экономический бум. За первых полтора года фактической работы (н. 2010 – с. 2012 гг.) объединение увеличило экспорт национальных товаров в страны ТС на 86%, а в третьи страны – на 50%.
Столь впечатляющим достижениям Таможенного союза способствовал важный исторический фактор: работа производителей на постсоветском пространстве заведомо более простая, здесь роль каждого субъекта и перечень поставляемых товаров естественным образом сформировались еще в советский период, и каждая из стран-участниц имела свою проверенную временем экономическую нишу.
Противники ЕАЭС много говорят об угрозе для суверенитета страны, вступающей в союз. Однако, интеграционные процессы на постсоветском пространстве не несут угрозу независимости участников. В противовес Европейскому союзу, ни ЕАЭС, ни ОДКБ не имеют механизма воздействия на несогласных членов организации и допускают параллельное участие партнеров в других объединениях. Кроме того, ЕАЭС на примере Казахстана и Кыргызстана доказал, что готов применять гибкий подход к процессу принятия нового участника в объединение.
На фоне надуманных «недостатков» у Евразийского экономического союза есть явные преимущества. Во-первых, памятуя о факторе масштабности структуры, следует понимать, что координация экономического планирования на уровне всех стран ЕАЭС способна обеспечить большую устойчивость в предстоящей турбулентности в период перемены мирового порядка.
Кроме того, учитывая санкции, российский рынок, в десятки раз превышающий внутренние рынки постсоветских республик, будет искать поставщиков «запрещенных» товаров и технологий. При этом важно помнить, что в противостоянии России с Западом Пекин понимает, что не должен дать России проиграть, потому что в противном случае следующей целью для западной агрессии станет он сам. В этих условиях Китай поддержит процессы, позволяющие российской экономике приспособиться к новым реалиям. Этот уникальный шанс позволит партнерам России обеспечить её потребности за счет развития собственных предприятий на китайские деньги или с использованием «серого» импорта, возможного только в рамках открытых границ ЕАЭС.
В свою очередь, Евразийский экономический союз привлекает более крупные экономики, предоставляя постсоветским республикам выход не только на российский рынок. С объединением хотят заключить таможенный союз ряд стран дальнего зарубежья, в частности Египет и Иран, а также Индия – второй по объему рынок в мире, что существенно повысит спрос на товары производителей стран-членов ЕАЭС.
Несмотря на очевидные плюсы, в сети всё чаще стали возникать мнения «экспертов», особенно западных, о неизбежности выхода стран-участниц из Евразийского экономического союза. Особенно часто подобные предостережения звучат в адрес Казахстана.
Однако, не стоит забывать, что выход Казахстана из Евразийского экономического союза несет в себе ряд экзистенциальных угроз для страны, самой очевидной из которых является «закрытие» границы с Россией. Таможенные барьеры естественным образом приведут к снижению объёма трансграничной торговли, доходы казахстанских предпринимателей от которой, в настоящее время, составляют десятки миллиардов рублей. А учитывая достижение США своих целей по разрыву экономических связей Москвы и Брюсселя, российские производители ведут активный поиск новых каналов поставок и сбыта продукции в обход западных санкций. Очевидно, что это создаёт уникальную возможность для развития экспорта с территории Казахстана и делает фактор открытых границ решающим.
Кроме того, в условиях, когда российские Урал и Сибирь являются основными потребителями продукции казахстанских производителей, а также транзитёрами республиканского экспорта и импорта, «закрытие» границ с северным соседом будет иметь критическое значение для Астаны. Так же потеряют смысл северный сухопутный транспортный маршрут из Китая в Россию, развивающийся в рамках проекта по реформированию экономики «Нурлы жол» и высокоскоростное железнодорожное сообщение Пекин–Казань–Москва. После утраты Казахстаном таможенных льгот экономические и временные издержки из-за введения пошлин и возобновления проверок на границе сведут на нет все плюсы дорогостоящих инфраструктурных проектов.
Вообще, инфраструктурная составляющая «Нурлы жол» отвечает интересам всего ЕАЭС, в связи с чем она получила поддержку финансового органа союза – Евразийского банка развития (ЕАБР). Фактически казахстанская реформа «Нурлы жол» стала всесоюзным проектом, что так же встает непреодолимым препятствием для исполнения западной мечты о выходе Казахстана из ЕАЭС.
Следует также учесть, что завод «АвтоВАЗ» в Усть-Каменогорске может стать локомотивом отрасли в регионе в свете прекращения поставок в Россию импортных комплектующих из Европы. Смена собственника предприятия позволит заводу получать комплектующие и продолжить функционирование, а Казахстану – приобрести в своё распоряжение современное производство. Еще одним примером такого процесса, невозможного без добрососедских отношений с Россией, является перемещение производства Ирбитского мотоциклетного завода в Петропавловск на площадку машиностроительного завода «Казтехмаш». Но и без этого, по оценке ЕАБР, снятие барьеров внутри ЕАЭС обеспечит рост машиностроения в Казахстане на 46%, отрасли, традиционно отстающей в республике.
Фактически, в настоящий момент происходит колоссальный экономический поворот мирового масштаба от системы российско-европейских энергетических связей, сложившейся в 60-е года прошлого века, к формированию нового полюса силы Россия-Китай в противовес США. Процесс ожидается болезненный, но открывает перспективы для революционного развития Центрально-Азиатского региона, остававшегося на периферии при старой экономической парадигме. В этих условиях ЕАЭС способен предоставить открытие границ для транспортных коридоров, финансирование новых инфраструктурных проектов и строительства предприятий, облегчить трансграничную торговлю, а также совместное планирование и взаимовыручку при преодолении экономических кризисов.