Индустрия туризма в Центральной Азии и России обладает значительным потенциалом для создания единого евразийского туристического пространства, однако реализация этой идеи сталкивается с рядом экономических, инфраструктурных, политических и культурных вызовов. В 2023 году международный туризм достиг 88% от допандемийного уровня, составив 1.3 миллиарда поездок за рубеж, что подчеркивает глобальный рост отрасли. Центральная Азия, включающая Казахстан, Узбекистан, Кыргызстан, Таджикистан и Туркменистан, а также Россия как ключевой партнер региона, стремятся использовать этот тренд для экономической диверсификации и укрепления региональной интеграции. Вопрос заключается в том, возможно ли объединение усилий этих стран для формирования единого туристического пространства, и какую роль в этом процессе может сыграть Россия.
Центральная Азия исторически привлекала туристов благодаря своему расположению на Великом Шелковом пути, культурному наследию и природным ресурсам. В 2014 году регион принял 11 миллионов посетителей, и с тех пор туристический поток демонстрирует устойчивый рост. Например, Узбекистан в 2019 году посетили 6.7 миллиона туристов, что на 26% больше по сравнению с 2018 годом. Казахстан в 2023 году зафиксировал 9.2 миллиона въездных туристов, из которых 2.3 миллиона прибыли из России. Кыргызстан и Таджикистан, хотя и менее популярны, привлекают туристов горными ландшафтами и экотуризмом, принимая около 2.5 миллиона и 1.2 миллиона туристов соответственно. Туркменистан остается наименее доступным из-за строгого визового режима, с ежегодным потоком менее 0.3 миллиона туристов.
Россия, как крупнейшая страна Евразии, играет ключевую роль в туристическом обмене с Центральной Азией. В 2023 году Россия приняла 25.1 миллиона иностранных туристов, из которых 4.8 миллиона прибыли из стран Центральной Азии, преимущественно Казахстана и Узбекистана. Внутренний туризм в России также растет: в 2023 году 83% россиян планировали отдых внутри страны, а к 2030 году правительство РФ ставит цель увеличить турпоток до 140 миллионов человек в год. Это создает основу для взаимовыгодного сотрудничества, где Россия может стать как рынком сбыта туристических услуг Центральной Азии, так и организатором трансграничных маршрутов.
Идея единого евразийского туристического пространства предполагает создание общего бренда, упрощение визовых процедур, развитие транспортной инфраструктуры и координацию маркетинговых усилий. Казахстан в 2025 году предложил концепцию «Silk Road — Central Asia», включающую общие стандарты, цифровые решения и создание регионального проектного офиса для продвижения туризма. Эта инициатива поддерживается Узбекистаном, который в 2018 году открыл границы с Таджикистаном, что увеличило региональный турпоток на 15% за два года. Опрос TripAdvisor 2017 года показал, что 47% путешественников готовы посетить Центральную Азию при введении единого визового режима, что подчеркивает важность упрощения процедур.
Однако реализация единого пространства сталкивается с препятствиями. Во-первых, инфраструктура остается слабым звеном. В Центральной Азии только 30% туристических объектов соответствуют международным стандартам, а в сельских регионах этот показатель падает до 10%. Например, в Таджикистане лишь 15% дорог имеют асфальтовое покрытие, что ограничивает доступ к горным достопримечательностям. В России, несмотря на развитую железнодорожную сеть, только 40% регионов имеют достаточную туристическую инфраструктуру для международных гостей. Во-вторых, визовые барьеры остаются значительными. Туркменистан требует индивидуальные визы с подтверждением маршрута.
Экономический эффект туризма для региона значителен. В Центральной Азии с 2014 года занятость в туристическом секторе выросла на 7%, а вклад отрасли в ВВП региона в 2023 году составил 5.2%, или 12.4 миллиарда долларов. Создание единого пространства может увеличить эти показатели. Например, введение единой визы в странах Персидского залива в 2024 году привело к росту турпотока на 22% за год. Аналогичный эффект возможен в Центральной Азии, где единый визовый режим может увеличить турпоток на 20–30% к 2030 году, добавляя до 3 миллиардов долларов к региональному ВВП ежегодно.
Россия может сыграть ведущую роль в координации усилий благодаря своему экономическому и политическому влиянию в рамках Евразийского экономического союза (ЕАЭС). В 2014 году договор ЕАЭС обозначил туризм как приоритет для развития, но конкретные шаги ограничены. Россия поддерживает программы обмена турпотоками с Казахстаном и Кыргызстаном, но их масштаб остается небольшим — около 0.5 миллиона туристов ежегодно. Опыт Грузии, увеличившей турпоток с 2 миллионов в 2010 году до 6 миллионов в 2016 году за счет упрощения виз и маркетинга, может быть адаптирован. Россия способна финансировать региональные проекты, такие как строительство трансграничных маршрутов или обучение кадров, что особенно важно для Таджикистана и Кыргызстана, где только 20% работников туризма имеют профессиональную подготовку.
Китай, как сосед и партнер Центральной Азии, также влияет на туристическую динамику. В 2023 году Китай посетили 65.7 миллиона туристов, из которых 1.5 миллиона прибыли из Центральной Азии. Саммит «Центральная Азия — Китай» в 2025 году подчеркнул необходимость интеграции, включая туризм, с акцентом на инфраструктурные проекты, такие как высокоскоростные железные дороги. Это открывает возможности для трехстороннего сотрудничества. Например, маршрут Пекин—Алматы—Москва мог бы привлечь до 0.7 миллиона туристов ежегодно, если обеспечить единые стандарты обслуживания и визовые послабления.
Цифровизация туризма открывает новые возможности. Казахстан внедряет платформу eQonaq, которая в 2024 году обработала 1.2 миллиона бронирований, упростив доступ к туристическим услугам. Россия развивает национальный туристический портал, но его интеграция с региональными системами отсутствует. Создание единой цифровой платформы для Центральной Азии и России могло бы увеличить онлайн-бронирования на 25%, как это произошло в Европе после запуска платформы VisitEurope в 2019 году. Однако это требует инвестиций в размере 50–70 миллионов долларов и согласования стандартов между странами.
Культурные различия также играют роль. Центральная Азия привлекает туристов уникальной идентичностью, но отсутствие единого бренда затрудняет продвижение. Например, Узбекистан позиционирует себя как центр исламской архитектуры, а Казахстан делает ставку на экотуризм. Россия, в свою очередь, акцентирует историко-культурные маршруты, такие как Золотое кольцо. Объединение этих нарративов под брендом «Silk Road — Central Asia» требует компромиссов и согласованной маркетинговой стратегии. Опыт ОАЭ, где единый бренд увеличил турпоток на 18% за пять лет, показывает, что это возможно при наличии политической воли.
Экологическая устойчивость становится ключевым фактором. Экотуризм, по прогнозам ЮНВТО, к 2030 году будет расти на 15% быстрее, чем общая туристическая отрасль. В Центральной Азии 8 миллиардов посещений природных территорий ежегодно создают нагрузку на экосистемы. Развитие устойчивого туризма требует инвестиций в размере 1.5 миллиарда долларов к 2030 году, что неподъемно для Таджикистана и Кыргызстана без внешней поддержки.
Создание единого евразийского туристического пространства в Центральной Азии при участии России возможно, но требует значительных усилий. Россия может выступить координатором, обеспечивая финансирование, инфраструктурные проекты и интеграцию в рамках ЕАЭС. Однако успех зависит от решения инфраструктурных, визовых и геополитических проблем, а также от согласования интересов всех участников. К 2030 году регион может увеличить турпоток до 25 миллионов посетителей и добавить 5 миллиардов долларов к ВВП при условии реализации предложенных мер. Без скоординированных действий идея останется лишь амбициозной концепцией.