Денис Тен — первый олимпийский призёр Казахстана в фигурном катании. Фото: сhampionat.com/
Ровно семь лет назад, 19 июля 2018 года, в Алматы был убит Денис Тен. Его смерть стала шоком для страны — и точкой, после которой в обществе заговорили о необходимости реформы МВД. Сегодня, в годовщину его гибели, наш сайт вспоминает — как реагировало государство, что изменилось в системе — и почему даже спустя годы доверие к полиции остаётся под вопросом.
Представьте: обычный летний день. Вы листаете новости, едете в автобусе, обедаете в кафе. И вдруг — сообщение. В Алматы, средь бела дня, на парня напали с ножом. Он пытался остановить воров, которые снимали зеркала с его машины. Его ранили. Он умер в больнице от потери крови. Через пару минут вы узнаёте: это Денис Тен. Олимпийский призёр. Гордость страны. Человек, за которого болели всем Казахстаном.
Денис Тен был пятикратным чемпионом Казахстана, чемпионом Азии, брал бронзу Олимпиады в Сочи и дважды поднимался на пьедестал чемпионатов мира.
Интернет пестрит постами, где люди требуют отставок и ответов. Но главное — перемен. Потому что смерть Дениса стала личной для многих. В ней сошлось и то, с чем все сталкивались: ощущение, что за преступления никто не ответит, что тебя не защитят.
Что должно было случиться дальше? Реформа? Признание ошибок? Разобраться во всём, что связано с таким громоздким и закрытым ведомством, как МВД, в одной статье почти невозможно. Но в седьмую годовщину гибели Дениса Тена хочется хотя бы попробовать — зафиксировать, что происходило после, что менялось формально, а что — по сути. Потому что, как ни крути, спустя семь лет мы всё ещё задаём себе те же вопросы. И, кажется, не зря.
Готовая реформа
После смерти Тена общественники быстро собираются в группу «За реформу МВД» и пишут концепцию «Новая полиция Казахстана». Там 118 предложений, слитые в 16 глав: от «полиции как сервиса» до внешнего контроля и переобучения кадров. Они отправляют этот документ в администрацию президента. Речь не про фантазии — всё конкретно: как сократить лишнее, как повысить доверие, как вернуть уважение к форме.
Годы спустя об этом скажут: чтобы снизить накал критики со стороны гражданского общества, часть группы «За реформу МВД», которая была больше склонна к конформизму, приглашалась на круглые столы акимата и МВД. После этого деятельность группы была парализована постоянными спорами и сошла на нет.
Если смотреть на реформу МВД шире — вне отдельных проектов, приказов и смен министров, — становится понятно: многое упирается не в само ведомство, а в рамки, в которых оно существует. Как объясняет правозащитница Татьяна Чернобиль, МВД может меняться только настолько, насколько сама система к этому готова.
«МВД — лишь часть конструкта. Изначально реформа была направлена на обеспечение прозрачности и подотчётности этой структуры, но ограничилась или удовлетворилась формальным подходом.
МВД по-прежнему остаётся закрытым для общественного контроля госорганом. Да, существует Национальный превентивный механизм (НПМ), призванный мониторить состояние закрытых учреждений для предупреждения в них пыток и жестокого обращения, в том числе подведомственных МВД. И в этой части МВД, надо сказать, по сравнению с другими госорганами прислушивается в чём-то к рекомендациям НПМ. Но реформа МВД, насколько я помню, не касалась закрытых учреждений. Людям хотелось простого, понятного — здесь и сейчас — надёжной, эффективной полиции, на которую любой или любая могли бы положиться в вопросах безопасности. Вполне понятное и объяснимое желание»,
говорит Чернобиль.
Но желания и реальность — вещи разного масштаба. Даже при ясном общественном запросе на перемены сама конструкция власти не дала этой реформе шанс на глубину:
«Почему же реформы не вышло? Надо рассуждать. Думаю, проблемы были с целеполаганием, ожиданиями сторон, мобилизацией гражданского общества и стремлением государства побыстрее свернуть вопрос».
резюмирует правозащитница.
Если прислушаться к юристу Джохару Утебекову, становится ясно: без политической трансформации даже самые логичные предложения останутся на бумаге.
«Реформа МВД принесла абсолютно минимальные, косметические результаты. Стало немного легче дозвониться до кол-центров. Появились фронт-офисы в районных управлениях полиции для комфорта посетителей», говорит юрист.
Но суть полицейской работы так и не изменилась:
«Полиция по-прежнему не ориентирована на сервисную модель и служение населению, не настроена помогать заявителям и потерпевшим. Её работа подчинена надуманным статистическим показателям вместо реальной эффективности. Люди не доверяют полицейским и даже резонно опасаются их».
Система по-прежнему перегружена и неэффективна:
«Органы внутренних дел всё так же занимаются огромным количеством непрофильных функций вместо охраны общественного порядка. Не видна борьба за искоренение коррупции и пыток. Сами сотрудники полиции при этом страдают от переработок и массы бессмысленной нагрузки».
А контроля за действиями полиции практически нет.
«Общественный контроль за полицией минимален, парламентский — так и не появился. Она неподотчётна гражданам и обслуживает действующий режим. Поэтому надеяться на изменение ситуации без глубоких политических реформ бессмысленно».заключает Утебеков.
Государство реагирует — по-своему
После гибели Дениса Тена на государство смотрели все — и ждали ответа: что вы сделаете, чтобы такое не повторялось? Что оно сделало за эти годы — давайте разберёмся по шагам.
В год смерти Дениса Тена Нурсултан Назарбаев выступает с посланием. Говорит: да, МВД надо менять. Поручает сделать дорожную карту реформ. Глава МВД Калмуханбет Касымов презентует детали «Дорожной карты» на 2018–2021 годы. Планы масштабные: сократить 10 % штата (прежде всего управленцев), объединить дорожную и патрульную службы, передать охрану сотен объектов частным компаниям, поднять зарплаты (на 20–65 %), сократить учебные заведения МВД до пяти и оставить приём в органы только через академии. Отдельный акцент — на удобство: должны появиться фронт-офисы в управлениях полиции, где людей встретят не через стекло и с пониманием.
Полиции дают новую синюю форму, на спине теперь латиницей написано POLICE.
Министра Касымова сменяет Ерлан Тургумбаев — человек из той же системы, но с новым мандатом. Он обещает открытость, диалог, готовность к приёму граждан и к ответам на вопросы.
Фронт-офисы начали открываться, форму действительно обновили, кое-где сократили управленческие звенья. На повышение зарплат выделили более 21 млрд тенге. Но многие, кто следил за процессом, отметили: что-то важное так и не тронули. Стратегия осталась прежней. Активность инициативной группы постепенно сошла на нет. Позже участники признали: из всего перечня предложений государство приняло только технические; глубинные изменения — демилитаризация, общественный контроль, деполитизация полиции — остались за скобками.
2020 год. 1 сентября президент Токаев поручил пересмотреть структуру МВД и отделить то, что не связано напрямую с обеспечением порядка. Так появилось отдельное Министерство по чрезвычайным ситуациям — оно взяло на себя гражданскую оборону, ЧС и пожарную безопасность.
В декабре стартовал пилотный проект «Казахстанская сервисная модель полиции» — с ориентацией на профилактику и реальную связь с населением. Пока — в одном районе Нур-Султана, но как проба пера.
2021 год. МВД подводит итоги. Новый девиз — «полиция шаговой доступности». Ведомство говорит о переходе к модели «слышащего государства» и делает ставку на профилактику. Звучит знакомо, но направление обещает быть важным.
2022 год. Трагические события, массовые беспорядки, потеря доверия. После них Ерлана Тургумбаева сменяет Марат Ахметжанов, прежде возглавлявший Антикоррупционную службу. Ему поручают продолжить реформу, но уже с учётом уязвимостей, проявившихся в критической ситуации.
2023 год. Масштабный план развития МВД до 2027 года. В центре — безопасность, профилактика, повышение раскрываемости. Впервые особое внимание уделяют реформе уголовно-исполнительной системы: развитие службы пробации, меры без изоляции от общества, ресоциализация. План дорогой — более 500 млрд тенге в год. 2 сентября — новая смена руководства. Министром становится Ержан Саденов, до этого — замминистра. От него ждут ускорения темпа реформ и более смелых шагов.
2024 год. Осенью в Талгаре трагически погиб 16-летний Шерзат Полат. По словам очевидцев, полиция проигнорировала вызовы. Вновь заговорили о системных проблемах: медленная реакция, отсутствие диалога, страх говорить правду. МВД признаёт: перемены нужны и, возможно, — в другом ключе.
2025 год: попытка перезапуска. 16 апреля мажилис одобряет законопроект о ликвидации местной полиции. Её функции передают новым подразделениям — по профилактике правонарушений и обеспечению общественного порядка. Суть — упрощение системы, возвращение единоначалия.
23 июня президент Токаев говорит о другом направлении реформ — тюремной системе. Он призывает перейти от карательной модели к восстановительной: внедрить механизмы сокращения срока за хорошее поведение, обучение, участие в программах. Привлекать бизнес к созданию рабочих мест в местах лишения свободы. А также — укрепить службу пробации и помочь заключённым вернуться к нормальной жизни. Звучит важно: «бороться нужно не с последствиями, а с причинами».
Что в итоге?
Если вы дочитали до этого места и всё ещё не понимаете, что в итоге изменилось и что делать дальше, — не переживайте. Эти вопросы остаются без ответа даже у тех, кто видел, как всё это устроено изнутри. Ведь что-то, безусловно, делается: участковые стали ближе, фронт-офисы открылись, камеры на форму крепят. Но и ножи в живот всё ещё втыкают, и пытки в отделах не ушли в прошлое.
Кажется, реформу МВД в Казахстане всё это время просто откладывали. Но, возможно, дело не в чьей-то нерешительности, а в том, что настоящей перемене не хватило совпадения обстоятельств. Политическая воля, общественный запрос, рабочие механизмы, готовность системы к переменам — всё это должно было сойтись в одну точку. Не сошлось.
Поэтому за семь лет менялись названия, должности, цвета формы, но не изменилась суть: отношения между полицией и обществом по-прежнему остаются недоговорёнными. Реформа как будто происходила — но всегда чуть мимо главного. И, может быть, самый непопулярный вывод в том, что в этой системе каждый делал то, что мог.
Хочется лишь одного: в какой-нибудь следующий летний день не прочесть о том, что кого-то зарезали на улице средь бела дня.