Пока Москва идёт на сближение с Вашингтоном, мы вспомнили о близости Москвы и Астаны. Вернее о том, что в суете подготовки осталось незамеченным. Накануне визита Владимира Путина в Казахстан в ноябре 2024 года столичное левобережье принимало главу МИД России Сергея Лаврова. Тогда дипломат и сообщил то, что прошло вскользь, преимущественно в российских новостных лентах: Казахстан и Россия договорились создать совместную группу учёных для сохранения исторической памяти, что поможет остудить периодически вспыхивающие страсти в обществе. наш сайт разбиралась, кто эти эксперты и что за страсти имел в виду Сергей Лавров.
Что вызывает напряжённость и может стать предметом анализа учёных?
Мы предположили, что речь может идти о колониализме и учебниках истории. наш сайт в октябре 2024 года рассказала об аналитической работе российских учёных: как Россия представлена в учебниках истории стран Ближнего и Постсоветского Востока и Китая. Они собрали в книгу результат своих исследований. Оказалось, что Казахстан и Россия по-разному смотрят на дела давно минувших дней.
Составители сборника сделали вывод, что в учебниках стран Центральной Азии Россия якобы «представлена как колониальное государство, которое угнетало народы на присоединённых территориях». По их мнению, это неправильная точка зрения, и она чревата «развитием ксенофобии и русофобии». Исследователи остались недовольны и казахстанскими учебниками — «необъективными и искажающими образ России». Вот пример:
«В учебнике истории для 10-х классов политика Российской империи в отношении Казахстана охарактеризована автором как „территориальная экспансия“, „протекторат“ и „колониальная политика“. В учебнике политика Российской империи в Казахстане характеризуется как „агрессивная и неэффективная“, в качестве примера приводится переселенческая политика премьера Петра Столыпина, которая, по мнению авторов, привела к социальным конфликтам и народным восстаниям».
Мы спросили у экспертов, какие они видят вызовы. Российский аналитик Аркадий Дубнов, исследующий политические процессы в Центральной Азии ещё с перестройки, согласен с нашим суждением, что тема колониализма может стать спорной для учёных двух стран. И если это действительно верно, то он был сбит с толку обозначенным г-ном Лавровым снижением напряжённости. Новизна скрыта в том, что идеологи в администрациях президентов и большие политики избегают этой конъюнктурной темы, поскольку «находятся в плену зависимости от политических конструкций, которыми, как обручами, связываются Россия и Казахстан». Дубнов припомнил всего один случай, когда, мягко говоря, всё пошло не так.
«Несколько лет назад, ещё в пору Назарбаева, случилось замечание Путина (на российском молодёжном форуме в конце августа 2014 года — прим. авт.) о том, что у Казахстана никогда не было собственной государственности. Был такой проброс. Это вызвало бурную реакцию в казахстанской общественно-политической среде. Меня тогда это тоже задело, потому что это было вызывающим демаршем в намечавшихся расхождениях на тему взаимоотношений между лидерами общественного мнения и в России, и в Казахстане. И Назарбаев, надо отдать ему должное, спустя некоторую паузу во времени, месяц или два, нашёл повод ответить (в конце октября 2014 года при обсуждении в Астане идеи празднования 550-летия Казахского ханства — прим. авт.), что государственности в том виде, в котором её принято воспринимать в современном мире, может, и не было, но казахские ханы уже тогда создавали структуры, которые вполне можно называть государством. Совершенно очевидно, что это был ответ Путину. Потому что выпад российского президента был достаточно оскорбительным», вспоминает политический аналитик.
Учёный Айдар Амребаев указывает на другую возможную напряжённость — между исследовательскими группами двух стран. По его мнению, она непременно появится, если в своей работе историки будут следовать не научным смыслам, а политическим и идеологическим установкам.
«Например, для чиновника Лаврова распад Советского Союза — геополитическая катастрофа. Для меня, учёного и гражданина Казахстана, — обретение Казахстаном современного суверенитета — объективная закономерность истории, а никакая не катастрофа. То есть в идеологическом плане, в интерпретациях смыслов мы расходимся. Персонально я, учёный, и он, государственный служащий. У нас в этом может быть какое-то напряжение. Если он полагает, что казахи не имели собственной государственности, то я могу оспаривать это, потому что могу доказать, что наша государственность имеет как минимум 500–600-летнюю историю. Есть напряжение? Да. Если утверждается, что эту государственность в Казахстане создал Нурсултан Назарбаев, вспомните речь Владимира Путина, то я считаю, что она имеет глубокие корни и уникальные формы. Даже современный тип государственности, который, очевидно, имеется в виду нашими российскими визави, появился у нас значительно раньше 1991 года. Например, мы можем говорить о суверенной государственности периода автономий Алаша, Туркестанской и Кокандской автономий. Есть очень сложный период золотоордынского владычества и т. д., по которым у наших историков есть своя аргументированная позиция, альтернативные соображения. Поэтому нужно, как говорится, на этом берегу понять, с кем, на каком уровне и о чем идёт речь. Если предлагается разговор идеолога с историком, то он превращается в разговор глухого с немым. Если же идёт идеологический спор, то вопрос состоит в том, должны ли мы разделять идеологические стереотипы российских государственных служащих? Если же мы стремимся к объективному освещению чувствительных периодов нашей совместной истории, то необходимо отбросить идеологические установки и оперировать объективными фактами и чёткими научными аргументами», — делится мнением с наш сайт директор Центра политических исследований Института философии, политологии и религиоведения Комитета науки МНВО Айдар Амребаев.
Что на самом деле исследуют историки двух стран и кто они?
Рассказал об этом доктор исторических наук, мажилисмен Еркин Абиль, известный инициативой перевода страны на единый часовой пояс. Оказалось, что он возглавляет казахстанскую исследовательскую группу по сохранению исторической памяти. Правда, Лавров удивил и его. Причём даже больше, чем политического аналитика Дубнова.
Во-первых, группы учёных-историков России и Казахстана были созданы ещё в 2018 году, их совместная работа над исторической памятью приостанавливалась всего раз — в период пандемии коронавируса. Может, заявив в ноябре 2024 года об их создании, глава российского МИД перезапустил процесс в новом формате или статусе?
«Мне кажется, что произошёл какой-то сбой в передаче информации в Российской Федерации. Почему там не знают о существовании таких исследовательских групп, я не знаю. Новый формат не запускался. Наша исследовательская группа была самостоятельной и такой остаётся. Она не работает в рамках министерства (науки и высшего образования — прим. авт.), тем более не относится к администрации президента», объясняет Абиль.
К слову, у исследовательских групп нет юрлица и своих банковских счетов. Они созданы и работают по меморандуму, который заключён между Институтом всеобщей истории Российской академии наук (ему же принадлежит инициатива) и Институтом истории государства Миннауки Казахстана. Еркин Абиль возглавил казахстанских учёных в прошлом году, «чтобы поднять уровень, всё-таки депутат»; российскими специалистами управляет директор Института всеобщей истории Михаил Липкин. Вместе с руководителями исследованиями занимаются ещё 12 историков и этнографов из двух стран.
Во-вторых, стал открытием запрос на снижение напряжённости. Абиль уверяет: такой задачи у учёных двух стран никогда не было.
«Я не знаю, какую напряжённость имел в виду Лавров. Эти вопросы ему нужно задавать. Понятно, что сегодня много говорится о сохранении общей исторической памяти. Но наши российские коллеги понимают, что историческая память — это основа национального самосознания. А раз Казахстан строит независимое государство, то и политика формирования исторической памяти, исторического сознания у нас своя. Это неизбежно. И, соответственно, если есть какие-то общие моменты, о них необходимо, безусловно, говорить. Но говорить о том, что мы можем какую-то единую комплексную историческую память сформировать — это, конечно, было бы неправильно. Возможно, политики что-то такое хотят, но специалисты-историки прекрасно понимают, что это невозможно. И у нас с российскими коллегами по рабочей группе никаких разночтений по этому поводу нет», — говорит собеседник наш сайт.
О каком общем в истории в итоге говорят казахстанско-российские исследователи? Вот их план как минимум до осени:
- Участие в проведении конкурса школьных работ, посвящённых 80-летию Победы. По словам Абиля, оргработа слегка пробуксовывает, поскольку «россияне хотели бы, чтобы награждение победителей было в Москве, но у нас никто не хочет брать ответственность за безопасность детей».
- Подготовка монографии по документам о казахской государственности, которые хранятся в российских архивах.
- Подготовка к заседанию рабочих групп, которое по предложению российских учёных пройдёт летом этого года в Казани в рамках научного форума, посвящённого истории Золотой Орды.
А как же материи, которые периодически становятся предметом общественного дискурса и в России, и в Казахстане и которые, как нам кажется, на самом деле заслуживают внимания учёных двух стран?
Абиль сказал, что казахстанцам должно быть безразлично, что «отдельные российские учёные» думают об учебниках истории. Они в любом случае будут написаны так, как это требуется для воспитания молодого казахстанского поколения.
«Когда мы обращаем внимание, что российские учёные сказали про наши учебники, это в определённой степени как раз постколониальный синдром», заметил он.
Что касается колониализма, то, по словам Абеля, исследовательская группа разбирает его «в рамках академических дискуссий». Объективно и без эмоций. Результатом этих обсуждений становится написание совместных статей. Об их примерном содержании можно судить по этому комментарию собеседника:
«Вся беда в том, что мы вкладываем в понятия „империя“, „колониализм“ эмоциональную окраску, негативный либо позитивный смысл. А на самом деле империя, колониализм и т. д. — это объективные явления. Это не хорошо и не плохо. Это определённая историческая форма существования государства. И мы как учёные настаиваем на том, что это надо исследовать как объективное явление. Россия, безусловно, была колониальной империей. И Советский Союз был империей, очень специфической, но тем не менее империей. И нормальные, взвешенные, не эмоциональные труды на эту тему есть. Их большое количество, в том числе в самой России. Но всё это надо объективно обсуждать, без эмоций. И в общественном дискурсе нам тоже надо сказать: „Ребята, история — это не повод для сведения счетов“. История может иметь какую-то дидактическую роль, показывать ошибки, которые общество совершает в процессе своего развития. Роль истории — показывать ошибки, но не сводить счёты. У нас, к сожалению, в общественном дискурсе есть такое — какой-то негатив в истории был, его обязательно надо перенести в современность и свести счёты. Поэтому политики боятся таких вещей, говорят: „Ребят, давайте про исторические конфликты не будем говорить. Давайте говорить только про победы“. В результате мы про свои победы говорим, соседи про свои, а то, что чья-то победа — это чьё-то поражение, мы на это закрываем глаза», — указывает руководитель группы казахстанских учёных по сохранению исторической памяти Казахстана и России.
Что же имел в виду глава российского МИДа Сергей Лавров, знает только он сам. Тем временем, пока политики боятся, в общественном дискурсе порой действительно не без фанатизма, и это факт. Остудить страсти, похоже, реально могут учёные. Особенно когда их возглавляет человек, умеющий управлять временем.