50 лет назад, 25 июня 1975 года была провозглашена независимость Мозамбика, бывшей португальской колонии в Африке. Почему Советский Союз активно помогал местному движению ФРЕЛИМО, на кого сделал в Мозамбике ставку Запад – и как тогда выглядела система взаимодействия Москвы с африканскими странами по сравнению с сегодняшним днем?
Был в советское время такой расхожий штамп: КГБ СССР и Отдел по связям с иностранными коммунистическими партиями и национально-освободительными движениями ЦК КПСС (его возглавлял Борис Пономарев) выбирало из всех вождей и лидеров африканских антиколониальных движений исключительно тех, кто хотя бы знал, кто такой Карл Маркс. Это не совсем так. Большей частью приходилось иметь дело с теми, кто был в наличии. Выбирать там особо не приходилось, но ошибки выбора порой бывали колоссальные.
Например, в соседней с Мозамбиком Южной Родезии (ныне – Зимбабве) действовали две подпольные партизанские группировки: ЗАНУ во главе с Робертом Мугабе и ЗАПУ во главе с Джошуа Нкомо. Оба они не были ни коммунистами, ни даже социалистами, хотя имели отношение к профсоюзному движению и неплохое образование, полученное в Лондоне и в ЮАР. Деталь была в том, что ЗАНУ состоял в основном из народа шона, а ЗАПУ из народа ндебеле (потомки зулусов).
Москва, поколебавшись, сделала выбор в пользу Мугабе и его ЗАНУ. В Москве Мугабе выглядел как человек более способный победить белое правительство Родезии, нежели его оппонент – интеллигентный сын зажиточного протестантского проповедника Джошуа Нкомо. А западные страны и ЮАР рассчитывали в 1980-ом году на победу на выборах именно ЗАПУ.
Противостояние между двумя этими партиями, сформированными по трайбалистскому, а не по идеологическому признаку, закончилось в 1982 году геноцидом народа ндебеле. Обученная специалистами из дружественной Северной Кореи «Пятая бригада» трактором прошлась по Матабелеленду, убив от 50 до 100 тыс. человек. А в Зимбабве на долгие годы установился режим Роберта Мугабе с, мягко говоря, неоднозначными результатами правления.
А в Мозамбике даже такого выбора не требовалось. Один из основных лидеров левого движения ФРЕЛИМО (Фронт освобождения Мозамбика) Самора Машел, тоже, кстати, сын лидера афро-христианской секты, был убежденным марксистом-ленинцем. Таким правоверным, каких в СССР в 1970-е годы надо было уже поискать.
При этом самый первый и сперва вообще безоговорочный лидер ФРЕЛИМО, сын вождя племени шангаан (тсонга) Эдуарду Мондлане ортодоксальностью взглядов не отличался. Фидель Кастро даже жаловался на него в ГДР, рассказывая, что Че Гевара, пытаясь разжечь революцию в ДР Конго, так и не нашел общего языка с Мондлане. После этого на Кубе в партийной газете «Гранма» даже развернули кампанию против Мондлане.
Выбор за Москву сделала португальская разведка.
Главный португальский специалист по политическим убийствам Казимиру Монтейру послал Мондлане посылку (лидеры ФРЕЛИМО жили тогда в Танзании), которая взорвалась у него в руках. Власть в ФРЕЛИМО перешла в руки ортодоксального коммуниста Машела, который тут же обвинил в убийстве Мондлане своих более либеральных оппонентов в партии, а его главного конкурента тайно казнили.
Это противостояние сторонников ультракоммунистического курса и относительных либералов во ФРЕЛИМО закончилось только с таинственной гибелью Машела в авиакатастрофе в 1986 году. Его самолет, пилотируемый советским экипажем, разбился в ЮАР в Драконовых горах. Во всем обвинили летчиков. По альтернативной версии, сработал некий фальшивый радиомаяк, имитировавший частоту аэропорта Мапуту – столицы Мозамбика.
После гибели Машела параллельно с перестройкой в СССР началась бурная либерализация Мозамбика. Важной, едва ли не ключевой фигурой всех этих процессов был человек абсолютно белый, более того – португалец, бывший военный летчик, перешедший на сторону ФРЕЛИМО, Жасинту Велозу. Он быстро вошел в ближайший круг Саморы Машела и после провозглашения независимости страны в 1975 году возглавил службу безопасности Мозамбика, вызывая раздражение и у советских командированных специалистов, и у кубинцев. Именно Велозу уничтожал противников Машела, лично отдавая приказы на расстрел.
При этом бывший португальский летчик стал ключевой фигурой и в процессе «коммунизации» Мозамбика при Машеле и затем в процессе либерализации страны.
Сам он объяснял столь быстрый переход Мозамбика от просоветской ориентации к прозападной и либеральной форме экономики тем, что, по его мнению, и сам Машел только прикидывался чистым марксистом-ленинцем, а в разговоре с Рейганом мог рассказывать антисоветские анекдоты. По циничному мнению Велозу, марксизм никогда не был главной идеологией ФРЕЛИМО даже при Машеле, как и не господствовал в аналогичном движении в другой крупной португальской колонии Юга Африки, Анголе – МПЛА. Все эти африканские движения изначально были только националистическими, а наносная идеологическая подоплека объяснялась реалиями холодной войны.
Велозу во многом прав. Понятно, что таким образом он оправдывает и свое поведение. Уроженец Мозамбика во втором поколении (он родился в семье португальских поселенцев в Лоренсу-Маркише, теперь столица Мозамбика Мопуту), он не считал себя португальцем, а идентифицировал себя «белым африканцем», как буры в ЮАР. И свой переход на стороны ФРЕЛИМО он объяснял именно тем, что боролся за свою страну – Мозамбик, а в Португалии он никогда не был, и его с метрополией ничего не связывало.
Но в широком смысле это ФРЕЛИМО вынужденно выбрало СССР в качестве покровителя, а не наоборот. Изначально Эдуарду Мондлане пытался добиться поддержке США и даже успешно, но Португалия пригрозила выйти из НАТО, если Вашингтон рискнет поддерживать антиколониальные движения в колониях. И это был не пустой звук: для Португалии потеря колоний была равносильна краху экономики салазаровского периода, которая только на колониях и держалась.
Американцы отступили, и ФРЕЛИМО попал под крыло Москвы.
Хотя надо признать, что никогда проникновение СССР в эту страну не было тотальным. Даже к ортодоксу Саморе Машелу отношение было крайне подозрительным: в КГБ СССР к началу 1980-х начали догадываться, что что-то пошло не так. Но бдительный Велозу вежливо отказывался от помощи с Лубянки и ни разу не посетил СССР. Сейчас, кстати, он утверждает, что авиакатастрофу, в которой погиб Машел, якобы организовал Горбачев, что, конечно, глупость, но высказывание само по себе показательное.
Главный урок – а аналогичные события только с куда большей военной составляющей и степенью вовлеченности СССР и Кубы проходили параллельно в Анголе – состоит в том, любое национально-освободительное движение в Африке в первую очередь явление националистическое, а уже затем под него подгоняется та или иная идеология.
Сейчас у части специалистов есть соблазн чисто советского свойства: попытаться привязать панафриканскую идеологию к национальным движениям, например, в Сахеле. Да, у новых лидеров стран Сахеля, которые считаются дружественными России, иногда проскальзывают панафриканские нотки, но по сути своей это лидеры именно национальные. Избавившись от французского диктата, они нашли поддержку в Москве.
Ситуация похожа на историю времен холодной войны, но хотелось бы избежать лишней идеологической нагрузки. Единственная идеология, которая только возможна в современных национальных движениях в Африке – это антиколониализм, что бы это ни значило. Кто-то примитивно понимает его как избавление от всего европейского и изгнание из страны даже остатков метрополии в виде даже отказа от французского и португальского языков. А кто-то может подводить под национальное движение более развернутую идейную базу.
Но Россия под современным антиколониализмом сейчас предлагает понимать не просто «изгнание метрополии», а полноценное государственное строительство. Без создания сильных и дееспособных государственных структур, армий и полиции никакой антиколониализм никогда не победит, как бы привлекательны ни были бы его идеи на словах.
Да и Москва не склонна заменять собой местные власти. Создание государства – дело рук самих строителей этих новых национальных государств на развалинах второго колониального контура, который был построен на коррупции, трайбализме и экономической зависимости от все тех же бывших метрополий.
Важно и понимание внутренних процессов, происходящих в сложных и многонациональных африканских государствах. Советская политика в Африке страдала от упрощенческого подхода и излишне покровительственного тона в отношении национальных движений и их лидеров. Африка не монолитный континент, и подгонять его под какую-то идеологическую установку было бы той самой ошибкой, которую однажды Союз уже совершил. Москва эту ошибку сегодня не повторяет.