Странно, что в нынешних геополитических условиях кого-то до сих пор волнуют места их стран в глобальных рейтингах всего и вся. Тем не менее, это факт: международные организации и исследовательские центры составляют эти рейтинги, а иностранные и местные СМИ — охотно их публикуют. Но задумывается ли кто-нибудь, в чем смысл этих рейтингов — не только сейчас, но и вообще?
Плакатная демократия
Возьмем для начала прошлогодний рейтинг стран по индексу восприятия коррупции, который составила организация «Transparency International». По итогам 2022 года в странах Центральной Азии ситуация сложилась так:
Казахстан — 103 место.
Кыргызстан — 140.
Таджикистан — 156.
Туркменистан — 170.
Узбекистан — 129.
Россия, к слову, — на 139 месте. Если же говорить конкретно о каждой стране рейтинга — не обязательно Центральноазиатской, главный вопрос будет таким: «А как и почему она там оказалась?».
Во фразе «Индекс восприятия коррупции» ключевое слово — вовсе не третье, а второе. То есть — «восприятие». Поэтому — простой пример. В США (24 место рейтинга «Transparency International») существует лоббизм. Или — выплата денежных средств конгрессменам для поддержки интересов бизнеса. Во всех вышеперечисленных странах Центральной Азии, а также в России, это — серьезное экономическое преступление. Потому что восприятие разное. Соответственно, эксперт из Кыргызстана, Таджикистана и так далее, если он думает, что такие выплаты есть, будет говорить, что в его стране уровень коррупции высокий. А вот американский эксперт вообще не будет учитывать такие выплаты.
Также в США есть милый обычай: каждая новая администрация США дает до половины посольских должностей тем, кто жертвовал деньги на избирательную кампанию победившего президента. Подобное для жителя любой страны Центральной Азии было бы поводом к возмущению, который обязательно использовали бы всевозможные «продемократические» СМИ и правозащитники.
Влияют на восприятие коррупции и публикации в СМИ. К примеру, есть в мире государство под названием Сингапур (5 место в рейтинге «Transparency International»). Можно восхищаться этой страной, и даже цитировать Ли Куан Ю про «Посадите трех своих друзей» (хотя он это и не говорил). Но при этом надо знать одну простую вещь. То, что в странах Центральной Азии называется «Законом о СМИ», в Сингапуре называется «Законом о нежелательных публикациях». То есть, запрещено писать обо всем, что каким-то образом может нанести ущерб имиджу государства. Откуда эксперты черпают свои знания о коррупции? Верно — из СМИ. И если журналисты в какой-либо стране будут писать о коррупции (и борьбе против нее) ежедневно, то сам собой будет напрашиваться вывод: уровень восприятия коррупции здесь — высокий.
Ну а чтобы закончить с Сингапуром, скажем, что в рейтинге свободы прессы организации «Репортеры без границ» эта страна занимает 129 место. Казахстан находится на 134, Кыргызстан — на 122, Таджикистан занимает 153 место, а Туркменистан и Узбекистан занимают 176 и 137 места соответственно. Вот и получается, что разные организации имеют свои собственные методики и принципы составления рейтингов, которые, что вполне логично, не совпадают. А уже исходя из этих рейтингов, как нам потом рассказывают, инвесторы будто бы решают, вкладывать деньги в ту или иную страну или нет.
Но на самом деле, ситуация иная. Серьезные инвесторы, о чем обывателю никогда не расскажут, черпают информацию о странах, в которых заинтересованы, вовсе не из этих рейтингов. Источник данных для них — исследования собственных служб информации и деловой разведки. Пресловутые рейтинги учитываются, но — только для того, чтобы понять, как относятся к той или иной стране спонсоры всех этих рейтинговых агентств.
По факту выходит, что эти рейтинги составлены для того, чтобы кыргызское, таджикское и все остальные общества стран региона: а) думали, что с коррупцией бороться бесполезно и б) испытывали враждебные чувства к любой власти вообще. А там и до переворота недалеко: уставшим от постоянных информационных атак обществом всегда легче манипулировать.
Что нам делают не так?
Еще один довольно известный рейтинг — «Индекс экономической свободы» (ИЭС). Составляет его американский исследовательский центр «Heritage Foundation» совместно с изданием «Wall Street Journal». Из 10 критериев оценки этой самой свободы, 4 — данные Всемирного банка, МВФ, ООН и «Doing Business». Все остальное — данные соцопросов. Оценивается же ИЭС как простое среднее арифметическое индексов всех стран.
Этот метод, может быть, и простой. Но вот незадача: по этой системе получается, что вклад Узбекистана (56,5) и Кыргызстана (55,8) в этот показатель одинаковы. И все бы ничего, но в Узбекистане показатель 56,5 характеризует жизнь 36 миллионов 24 тысячи 946 человек, по данным января этого года, а в Кыргызстане с показателем 55,8 — всего в 7 миллионов 37 тысяч человек.
Рейтинг же «Doing Business» стал настолько популярным среди бывших и действующих чиновников, что перед парламентскими выборами 2020 года в Кыргызстане две партии упомянули о нем в своих предвыборных программах. Но подводные камни есть и тут.
Во-первых, чтобы определить рейтинг какой-либо страны, исследователи опрашивают мнение 9600 экспертов, среди которых — бизнес-консультанты, юристы и ведущие экономисты. Большинство из которых не было ни в одной из стран Центральной Азии. А значит, и не знают, как ведется бизнес в Узбекистане, Кыргызстане или Таджикистане.
Во-вторых, для ранжирования всей страны учитывают только данные, собранные в «Economy's largest business city». То есть, наиболее развитом бизнес-регионе. В Кыргызстане это — Бишкек, в Узбекистане — Ташкент, а в Казахстане за этот титул борются Алматы и Астана.
В-третьих, рейтинг «Doing Business» учитывает только информацию о ТОО или ООО — товариществах, либо обществах с ограниченной ответственностью. Иные формы собственности остаются, что называется, «за бортом».
В-четвертых, рейтинг «Doing Business» не учитывает экономическое состояние и структуру финансовой системы стран. От слова вообще.
Вот и выходит, что этот рейтинг — вообще не об экономике, а про формальные бюрократические процедуры в достаточно узких сегментах. Ну а тем, кто рвется в «первую двадцатку» или «тридцатку» этого рейтинга, считая, что нужно развивать исключительно малый бизнес, стоило бы знать, что последний — далеко не показатель развитой экономики. Потому что иначе выясняется, что мировые лидеры по вкладу малого бизнеса в ВВП, а также проценту трудоспособного населения, которое им занимается — это не США, Британия или единая Европа, а страны субэкваториальной Африки: Уганда там, или Мозамбик… Которые принято называть странами «третьего мира».
И если все упомянутые рейтинги можно отнести к категории просто странных, то ежегодный «World Happiness Report» — откровенно странный. Да-да, это — тот самый «Всемирный доклад о счастье», который готовит и выпускает «Сеть решений для устойчивого развития» ООН. Честно говоря, объективные показатели там есть – ВВП на душу населения и ожидаемая продолжительность здоровой жизни. Все остальное — опять же данные соцопросов. Которые… В общем, представим себе такую ситуацию. Уволили человека где-нибудь в Кыргызстане (64 место в «World Happiness Report-2022») по сокращению штатов. Идет он с бывшего своего предприятия злой, либо в депрессии. И тут его останавливает на улице непонятно кто, и спрашивает: «Считаете ли вы себя счастливым?». При тех стартовых условиях, что сложились у него здесь и сейчас, человек может ответить что-то сильно непечатное — в лучшем случае. Обратный случай — кто-то нашел работу после стольких лет случайных заработков, и тоже нарвался, будучи на седьмом небе от счастья, на проводящих опрос людей. Что он ответит? То-то же.
Но и это — не конец истории. Дело в том, что число респондентов для «World Happiness Report» – всего по 1000 респондентов в каждой стране. Кыргызстан, США, Россия – размер не имеет значения. К объективным показателям тоже есть претензии. ВВП, например, при составлении «World Happiness Report», считается по номиналу. Такой показатель, как ВВП по ППС (паритету покупательской способности) доклад о счастье не учитывает. Так вот: ВВП Узбекистана (53 место в «World Happiness Report-2022»), к примеру, на душу населения по ППС в прошлом году составлял $9,533 тыс. А вовсе не $1,219 тыс, как считал ООН в том же 2022 году…
По факту мы имеем вот что. Все рейтинги имеют недостатки в методиках расчетов. Высокие, как, впрочем, и низкие места в рейтингах – это еще не гарантия того, что население той или иной страны довольно своим социальным и экономическим положением. К тому же рейтинги зачастую используют для того, чтобы навязать какой-либо стране роль «вечно догоняющей». А это уже для любого государства — сродни смерти.
Безусловно, помнить о том, что есть такие рейтинги, надо. Но не стоит придавать им слишком большого значения. Никакой истиной в последней инстанции они никогда не были.