До сих пор события, о которых сейчас пойдет речь, трактуются историками так: «В 1937 году Советская власть сошла с ума и кинулась истреблять собственных граждан». Самое легкое объяснение этому — Иосиф Сталин-де был параноиком, жаждал единоличной власти, поэтому уничтожал всех несогласных. Оно обрело жизнь на ХХ съезде КПСС — стараниями Никиты Хрущева.
Несмотря на обилие вводимых в научный оборот до сих пор архивных советских документов, пропаганда «ужасов 1937-го» все еще имеет свою аудиторию. Которая — на то и расчет — очень не любит копаться в причинно-следственных связях. Между тем, вопрос: «Почему?» здесь — самый главный. У каждого действия, чему учат практически все науки, должно быть объяснение.
Теорема Сталина
Считается, что Хрущев своим докладом ХХ съезду во-первых, свалил на Сталина всю вину за репрессии 1937 года и более поздних лет, а во-вторых — объявил его всесильным монстром, которого все боялись. Прежде, чем ответить на этот вопрос, что здесь правда, и какими были истинные цели Хрущева, надо выяснить, что же из себя представляла власть того времени — как партийная, так и советская.
Начнем с партии — то есть, ВКП(б). Формально никакой власти в СССР она не имела. Но ее члены руководили государством на всех уровнях. Высшим же органом партии, как бы она ни называлась, вплоть до самого распада СССР, был ее съезд. Собирался он один раз в 5 лет — кроме чрезвычайных случаев. Этот съезд выбирал коллективное руководство — Центральный комитет. К лету 1937 года ЦК ВКП(б) состоял из 71 члена и 68 кандидатов в оные: всего 139 человек. На своих пленумах ЦК избирал из своего состава Политическое бюро (Политбюро), которое и руководило партией. В Политбюро того времени Сталин был всего лишь одним из 10 членов. Что касается ЦК ВКП(б), то и там «великий и ужасный» Иосиф Сталин был всего лишь одним из 4 секретарей. И ЦК и Политбюро все решения принимали коллегиально. Бывали случаи (свидетельств — предостаточно), когда при принятии того или иного решения Сталин оставался в меньшинстве. Запомним это обстоятельство. Оно важно для понимания происходящего.
Теперь — о «том самом тридцать седьмом». В среде перестроечных историков и их наследников (не считать же, в самом деле, либерализмом воззрения так называемой «перестроечной демшизы»?), принято считать, что все началось 2 июля 1937 года. Надо сказать, к тому времени уже прогремели на весь СССР «Шахтинское дело» 1928 года и процесс «Промпартии» 1930 года. К концу июня 1937 года уже расстреляны подсудимые двух «Московских процессов», а также подсудимые по «Делу Тухачевского». Было и несколько менее известных судебных процессов, включая и те, что были в Средней Азии: над «кулацко-байскими элементами» и членами организаций, типа кыргызско-узбекской Социал-Туранской партии. Но все эти процессы упоминаются как бы вскользь, что странно, но — только на первый взгляд.
Итак, 2 июля 1937 года. В тот день партийное начальство в регионах получило из Москвы одну любопытную телеграмму, которую знают, как постановление Политбюро ЦК ВКП(б) №П51/94 «Об антисоветских элементах». Там, к примеру, говорилось:
«ЦК ВКП(б) предлагает взять на учет всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и были расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные менее активные, но все же враждебные элементы были бы переписаны и высланы в районы по указанию НКВД. ЦК ВКП(б) предлагает в пятидневный срок представить в ЦК состав троек, а также количество подлежащих расстрелу, равно как и количество подлежащих высылке».
То есть Москва предлагала «регионалам»: «Товарищи, вы там сами у себя решите, сколько человек у вас нужно расстрелять или посадить, и кто будет этим заниматься, и пришлите нам все данные». Этот документ никого и ни к чему не обязывал.
Но откуда взялись «кулаки и уголовники»? Тут надо отодвинуть время назад. С 23 по 29 июня 1937 года в Москве проходил Пленум ЦК ВКП(б). На нем, помимо всего прочего, голосовали за новый избирательный закон: на декабрь 1937 года намечались выборы в Верховный Совет СССР. На следующий день после голосования (и предпоследний день Пленума) в ЦК поступила записка от первого секретаря Западно-Сибирского крайкома Роберта Эйхе.
Эйхе написал, что в его крае вскрыта огромная по численности антисоветская контрреволюционная организация, которую НКВД пока не может разгромить до конца. Ссылаясь на это, «хозяин» Западной Сибири потребовал особых полномочий на проведение «чистки» во внесудебном порядке («особой тройкой») и с применением расстрела. Состав «тройки» тоже предложил Эйхе: начальник управления НКВД края, первый секретарь крайкома и краевой прокурор.
Уже при Хрущеве Эйхе назовут «невинной жертвой сталинских репрессий». Кровь, пролитая им в Западно-Сибирском крае, была тогда списана со счетов. Впрочем, не им одним — желающих стрелять и сажать среди тогдашних региональных руководителей оказалось много. Практически все они при Хрущеве были реабилитированы.
Судя по дальнейшим событиям, Сталин и его единомышленники в Политбюро на вариант Эйхе все же согласились.
Смертельные игры
А если бы сталинцы отказали Эйхе? Тогда «хозяин» Западной Сибири вынес бы этот вопрос на Пленум, и кто знает, может быть, Иосиф Сталин и его сторонники сами оказались бы для нас нынешних жертвами репрессий. Чтобы убрать Сталина из Политбюро и исключить из партии, нужно было всего 36 голосов членов ЦК из 71. В 1964 году членов ЦК было 175 — куда больше, но Хрущева с постов все же сняли. Ну а потом тот же шеф НКВД Николай Ежов, хоть и считавшийся назначенцем Сталина, арестовал бы его, согласно приказу партии.
Но как вышло, что локальная акция Эйхе превратилась в общестрановую? В период с 1 по 2 июля кабинет Сталина посетили 9 первых секретарей-«регионалов», среди которых был и тогдашний первый секретарь ЦК КП(б) Киргизии Максим Амосов. У историков есть предположение, что «регионалы» шантажировали Сталина, требуя его согласия на репрессии. Но и тогда, напомним, «регионалам» не приказывали, а рекомендовали. Наверное, это — последнее, что смог сделать Сталин.
«Регионалы» свои «лимиты» прислали. И выяснилось, что… Впрочем, лучше, чем российский историк Юрий Жуков, об этом не расскажешь:
«Оказалось, что численность намеченных жертв свыше пяти тысяч определили семеро… Сочли, что число жертв «троек» должно превысить 10 тысяч человек, уже только трое… Самыми же кровожадными оказались двое: Р. И. Эйхе, заявивший о желании только расстрелять 10 800 жителей Западно-Сибирского края, не говоря о еще не определенном числе тех, кого он намеревался отправить в ссылку; и Н.С. Хрущев, который сумел подозрительно быстро разыскать и «учесть» в Московской области, а затем и настаивать на приговоре к расстрелу либо высылке 41 305 «бывших кулаков» и «уголовников».
То есть, на ХХ съезде Никита Хрущев прикрывал и свою роль в репрессиях. За 1938—1940 годы, когда Хрущева перевели первым секретарем КП(б) Украины, там было арестовано 167 565 человек. И это сказано не где-нибудь, а в справке ЦК КПСС от 25 декабря 1988 года «Об антиконституционной практике 30-40-х и начала 50-х годов». Но «кровавый тиран — все равно Сталин».
И вот 30 июля 1937 года в свет вышел «Оперативный приказ наркома внутренних дел Союза ССР № 00447 об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и др. антисоветских элементов». Все репрессируемые кулаки, уголовники и др. антисоветские элементы в этом приказе разбивались на две категории: наиболее враждебных и менее активных. Первую категорию после рассмотрения их дел «тройками» нужно было расстреливать. Вторую же категорию предписывалось сажать либо в тюрьму, либо в лагерь — на срок от 8 до 10 лет.
И если по всей стране шеф НКВД приказал начать операцию 5 августа 1937 года, то в Средней Азии она началась на 5 дней позже. «Лимиты» же по региону, распределились так: по 1-й категории в Киргизской ССР должны были привлечь 250 человек, а в остальных республиках — по 500. По 2-й категории больше всего народу должны были привлечь в Узбекской ССР — 4000 человек. Киргизская, Таджикская и Туркменская ССР внесли в список 2-й категории 500, 1300 и 1500 человек соответственно. Ну а 31 января 1938 года по запросам с мест «лимиты» увеличили. Киргизской СССР добавили в 1-ю категорию 500 человек, а Туркменской — 1000. Таджикской и Узбекской ССР в 1-ю категорию приплюсовали 1000 и 2000 соответственно, а во 2-ю — по 500 человек.
Чем же мешали «регионалам» все эти люди, попавшие в «лимиты»? В конце концов, далеко не все из них были истинными врагами. И здесь мы подошли к ответу на вопрос: что до принятия в СССР Конституции 1936 года представляла из себя Советская власть?
Высшим органом власти был Съезд Советов. Избирались в него представители Советов всех территориальных единиц по своим отдельным нормам. Городские Советы, например, выдвигали 1 депутата от 25 тысяч избирателей, а губернские — от 10 тысяч. Съезд Советов формировал Центральный исполнительный комитет СССР (ЦИК СССР). Он-то и руководил государством. Во главе советов сидели все те же партаппаратчики. То есть, партийная и советская власть тогда были единым целым. К тому же еще и некомпетентным в своей массе. Конституция 1936 года (прозванная с тех пор «Сталинской») явно была попыткой сломать эту систему. Выборы в новый высший орган власти — Верховный Совет СССР — значатся там, как прямые и тайные. Примечательна беседа Сталина с американским издателем Роем Говардом в марте 1936 года. Сталин тогда сказал:
«У нас немало учреждений, которые работают плохо. Бывает, что тот или иной местный орган власти не умеет удовлетворить те или иные из многосторонних и все возрастающих потребностей трудящихся города и деревни… Всеобщие, равные, прямые и тайные выборы в СССР будут хлыстом в руках населения против плохо работающих органов власти».
Уже упоминавшийся историк Юрий Жуков нашел в архивах первоначальный вариант избирательного бюллетеня на выборы в Верховный Совет СССР. Выходило, что вплоть до июня 37-го года предполагалось, что выборы пройдут на альтернативной основе: наряду с кандидатом от партаппарата рабочие и служащие какого-либо завода могли бы выдвинуть своего кандидата, а колхозники — еще одного. Но прошел бы только один из троих. В бюллетене так и было написано: оставить одного кандидата — остальных вычеркнуть.
После всего, что мы об этом знаем, на поверхности остается только одна причина для репрессий «37-го» — страх «регионалов» потерять власть. Кроме того, известно, что даже в своих регионах все эти секретари были неоднородны. У каждого за спиной был свой крупный или мелкий клан, а в национальных республиках — той же Средней Азии — все это накладывалось еще и на родоплеменные конфликты.
Тем не менее, власть «регионалы» все же потеряли. Сталин уступил «регионалам» выборы, но не страну.
(Продолжение)