Ровно пятьдесят лет назад победой завершилась борьба вьетнамцев за свою свободу и независимость24.04.202519:43Владимир Снегирев (Хошимин)изменить размер шрифта: 1.0x
Утром ко мне в отель пришел ветеран войны Чан Ханг Тьен. Ему 78 лет, кандидат экономических наук. В молодости был офицером, служил в войсках ПВО, учился военному делу в СССР.
— «Черноморец» — не команда, одесситка — не жена, — чуть не с порога по-русски сказал Тьен, отчего сразу стало ясно, в каком городе он постигал ратные знания.
На его рубашке скромный значок ветерана войны и дата — 30 апреля 1975 года. Это День победы. Правда, с некоторых пор вьетнамцы называют свой праздник Днем Воссоединения, имея в виду объединение северной и южной частей страны. До весны 75-го на юге, в Сайгоне, сидело марионеточное правительство, поддерживаемое Штатами.
О себе, как и положено фронтовику, он говорил скупо. Стал перечислять потери:
— С нашей стороны за десять лет, если считать и военных, и гражданских, погибли почти четыре миллиона человек, а еще триста тысяч до сих пор считаются пропавшими без вести. Гибли самые сильные, храбрые, отчаянные.
Приведу вам еще одну цифру: американцы за годы войны потеряли более десяти тысяч самолетов, вертолетов и беспилотников.
Я слушаю и думаю: ну, если десять тысяч летательных аппаратов они потеряли, то сколько же всего всякой техники было брошено против вьетнамцев? И как эти маленькие люди победили?
Многие американцы, по мнению Тьена, так и не признали факт своего поражения, все списали на слабость и малодушие сайгонского режима.
Потом мы вместе направились в Музей последствий войны, который находится в центральной части города Хошимин. Дело происходило в субботу, и, возможно, этим объяснялся аншлаг: залы музея были заполнены самыми разными людьми — молодыми и старыми, местными и иностранцами.
Музейный комплекс расположен в современном трехэтажном здании, перед которым — выставка трофейной американской военной техники: вертолеты, самолеты, танки, орудия.
В вестибюле прямо на полу сидели старшеклассники в одинаковой форме, Тьен заговорил с ними, потом они что-то хором дружно закричали. Тьен, довольный, обернулся ко мне: «Я спросил у этих ребят, будут ли они защищать свою родину так, как это делали их родители. И они дружно сказали — да».
Экспозиции на каждом этаже устроены по тематическому признаку, самое сильное впечатление оставляют документальные свидетельства последствий применения американцами варварского оружия — напалма, дефолиантов, ковровых бомбардировок. Вот они — последствия той войны: люди в нескольких поколениях рождались инвалидами, уродцами, слепыми, глухими.
Туристы ходят по залам музея молча, на их лицах — потрясение и скорбь. Эти экспонаты заставляют думать, переживать.
Попрощавшись с Тьеном, я отправился пешком в свой отель, а по пути завернул во Дворец Независимости, или, как его теперь называют, Дворец Воссоединения, это бывшая резиденция южновьетнамского президента Тхиеу. Именно там пятьдесят лет назад была поставлена заключительная точка в долгой войне. 26 апреля началось наступление на Сайгон, а 30-го танк Т-54 северян снес железные ворота, ворвался на территорию резиденции, после чего южане сложили оружие, а над дворцом был водружен красный флаг.
Американцы эвакуировались из Сайгона еще раньше, поняв, что их карта бита. Радист из посольства США отправил в эфир радиограмму: «Битва была жестокой и долгой, и мы проиграли. Сайгон прощается с вами».
Теперь Дворец Воссоединения, как и Музей последствий войны, очень популярен у туристов.
***
А меня все не покидал вопрос: отчего же тогда, полвека назад, северяне победили южан? Да, за ними была помощь Москвы, Пекина и Пхеньяна, но ведь и за их противниками была поддержка военной коалиции могучих стран — США, Южной Кореи, Австралии, Новой Зеландии, Таиланда, Филиппин, Тайваня, Японии. На пике противостояния только американский контингент насчитывал более полумиллиона солдат. К берегам Вьетнама были подтянуты авианосцы, а стратегические бомбардировщики круглые сутки бомбили позиции сторонников Хо Ши Мина.
На следующий день у меня появилась возможность задать этот вопрос непосредственным участникам битвы — ветеранам сражений, которые собрались в Доме вьетнамо-российской дружбы специально, чтобы поговорить с журналистом «РГ».
Это были суровые мужики, которые также неохотно говорили о себе, да и о войне вспоминали очень сдержанно. Как и положено тем, кто хлебнул лиха.
Первым взял слово генерал-лейтенант Нгуен Ван Тхай:
— Конечно, когда нас бомбили Б-52, то было страшно, это правда. Особенно ожесточенными бомбардировки были в конце 1972 года. Тогда за двенадцать дней мы сбили три десятка стратегических бомбардировщиков — такого современная военная история больше не знает. Летчик-истребитель Фам Туан, который уничтожил американский бомбардировщик, затем стал первым вьетнамским космонавтом, участвовал в полете по программе «Интеркосмос».
Моральное состояние американцев было плачевным, эти солдаты не понимали, за что они здесь сражаются, они привыкли к комфорту, в первые месяцы войны не мылись в озерах и реках, им подавай душ с шампунем. Воевали вахтовым методом: после нескольких недель боев их отправляли отдыхать на Филиппины или в Сингапур.
За годы войны погибли двенадцать американских генералов, в том числе шесть — с тремя звездами на погонах. Восемь были ранены.
На наши джунгли и на наши поля они вылили восемьдесят миллионов литров диоксина (оранжа), сбросили на наши позиции около семи миллионов тонн различных бомб, это в три раза больше, чем союзники сбросили на Германию в годы Второй мировой войны.
Затем слово взял Ле Хыу Минь, офицер разведки 9-й пехотной дивизии. Он вспомнил, как их батальон в течение пяти месяцев продвигался через джунгли Вьетнама и Лаоса на юг, к Сайгону. Шли пешком, несли на себе вооружение, воду, пайки, боеприпасы. И так — пять месяцев.
Экспозиции на каждом этаже устроены по тематическому признаку, самое сильное впечатление оставляют документальные свидетельства последствий применения американцами варварского оружия — напалма, дефолиантов, ковровых бомбардировок
— До сих пор я не ответил на вопрос, который сам себе задаю: как мы выстояли? Как я, тогда совсем молодой парень, не боялся смерти? А она ходила за нами по пятам. Мы вступали в ближний бой с врагом, это называлось «ухватить за пояс», американцы же предпочитали обстреливать нас из-за облаков.
Дао Суан Ха служил в спецназе военно-морского флота:
— Мы работали в тылу у противника малыми группами, по три-пять человек. Однажды шли на задание через мангровый лес, а прямо над нашими головами пролетел самолет, сбросил диоксин, пришлось прятаться под водой. Мы волновались, но не за себя, а за лес — он мог погибнуть от ядовитых веществ. У всех потом были страшные головные боли. Когда прятались в реке, то на одного из наших солдат напал огромный крокодил, наверх из воды всплыл только его рюкзак.
Наш рейд однажды был таким длительным, что в штабе сочли группу погибшей. И американцы, судя по радиоперехвату, думали, что нас нет в живых. А мы выжили. Из неразорвавшихся бомб добывали тротил, делали самодельные мины и так воевали. Без связи с Севером, без боеприпасов, без пищи. Но все время атаковали противника.
Полковник Хоанг Тхо Зиеу:
— У нас в годы войны было много военных специалистов из Советского Союза. И вот однажды я услышал такой разговор, который происходил между вашим советником и нашим офицером. Советник спросил, как долго офицер не видел свою семью? Тот ответил: десять лет. Ровно столько продолжалась наша война за свободу и независимость. У нас было очень большое преимущество перед врагом: мы были готовы пожертвовать всем, включая жизнь, мы были готовы умереть за победу.
В конце встречи я спросил у ветеранов, как они относятся к снятым в Голливуде фильмам о вьетнамской войне. Назвал несколько названий тех картин, которые стали мировой классикой. Этот невинный вопрос вызвал у них замешательство. Наконец кто-то ответил: «У нас эти фильмы не показывали».
Бывший разведчик Ле Хыу Минь вспомнил, что когда он вышел в отставку, то сотрудничал с ветеранами из США, которые искали тела погибших американцев. «У меня создалось такое впечатление, что они так и не поняли причин своего поражения. Оправдывали свою жестокость тем, что боролись против коммунистического режима, а целый ряд ключевых эпизодов той войны интерпретировали по-своему, это была явная неправда».
А старший подполковник Нгуен Ким Кхой, который служил в ПВО, показал мне фотографии тех лет, на них были запечатлены наши советники. Стал перечислять имена: это Вова, Андрей, Игорь. «Хорошо бы их сейчас разыскать».
***
Еще одна встреча в Хошимине и еще одно яркое впечатление о стойком духе «маленьких людей», которые одолели большую и страшную силу.
Чыонг Ми Хоа занимала высокие партийно-государственные должности: была вице-президентом страны, заместителем председателя национальной ассамблеи, возглавляла Союз женщин. Она и сейчас, в свои восемьдесят лет, активно участвует в общественной жизни республики. И все же свой главный подвиг эта хрупкая женщина совершила, будучи совсем юной.
Мы беседовали в ее доме, в комнате с вентиляторами, она накрыла на журнальном столике нехитрое угощение: травяной чай со льдом в высоких стаканах, орешки, хлебцы. Стала рассказывать о своей жизни.
Чыонг Ми Хоа еще школьницей была вовлечена в революционную борьбу. В семнадцать лет стала членом Компартии.
— По правилам в партию принимали только в восемнадцать лет, но для меня сделали исключение, — пояснила она. — Потому что тогда надо было укреплять ряды борцов надежными людьми.
В 1963 году американцы посадили на трон в Сайгоне своего марионеточного президента и стали лихорадочно укреплять вооруженные силы, призывать в армию поголовно всех молодых людей в возрасте от восемнадцати до тридцати пяти лет. Они хотели весь Южный Вьетнам превратить в военный лагерь. Наша подпольная организация в Сайгоне боролась с этим: мы распространяли листовки, расклеивали по городу плакаты с протестами.
Вскоре меня арестовали, это было 15 апреля 1964 года, никогда не забуду тот день. Суд приговорил меня к восемнадцати месяцам тюрьмы, но на самом деле я пробыла в заключении одиннадцать лет. Прошла за это время через шесть разных тюрем.
Самой страшной, по ее словам, были застенки Кондао на острове Коншон. Это место с жуткой репутацией, ему даже Википедия посвятила целую главу.
Вы знаете, что нам помогало? Русские и советские песни — мы пели их и 9 Мая, и 8 Марта, в дни всех ваших праздников
— Целый год я была там, без возможности помыться, почти без еды и питья, — тихим голосом рассказывала хозяйка дома. — Меня много раз избивали, загоняли гвозди в пальцы рук, вот видите шрамы на ладонях, локтях и на лице — это все оттуда. Они хотели, чтобы я выдала своих товарищей, сообщила подробности нашей подпольной работы. Они требовали, чтобы мы скандировали: «Долой Хо Ши Мина», «Долой коммунизм», мы отказывались, опять пытки, наказания, карцер. Держали в каменных мешках, без крыши над головой, то есть под палящим солнцем. Еще для давления на нас они использовали уголовников.
Всего за эти годы через такие испытания прошли двести тысяч политзаключенных. В том числе ее муж — он провел в тюрьмах тринадцать лет.
Я задал ей, возможно, не самый умный вопрос: о чем она жалеет с высоты своих восьмидесяти лет?
— Ни о чем не жалею. И об этих проведенных в тюрьме годах — тоже. Все силы были отданы борьбе за свободу. Да, времени мало осталось, но и теперь я работаю так же активно, как и прежде.
…Мы уже завершали разговор, я стал убирать в сумку блокнот и диктофон, как она спохватилась:
— Я вот что еще должна сказать. Мы никогда не забудем о той помощи, которую в годы войны нам оказал СССР. Это была помощь оружием, боеприпасами, советниками, разной техникой и горючим. Но самое главное — это была моральная поддержка, мы ощущали ее, даже находясь в тюремных стенах. Вы знаете, что нам помогало? Русские и советские песни — мы пели их и 9 Мая, и 8 Марта, в дни всех ваших праздников.
***
Один из самых посещаемых у туристов объектов находится в двух часах езды от Хошимина и называется «Туннели Кучи». Сюда круглый год едут путешественники со всех концов света. Возможно, они, как я, тоже ищут ответ на вопрос, отчего северные вьетнамцы одолели своих врагов.
Туннели представляют собой целый подземный город из трех уровней, там в годы войны скрывались до шестнадцати тысяч бойцов. Эти норы — а по-другому их и не назовешь — имеют протяженность в сто пятьдесят километров, когда-то в них размещались штабы, склады, госпитали, оружейные мастерские, кухни. Именно отсюда вьетконговцы внезапно атаковали врага и так же мгновенно растворялись среди джунглей, сея страх и панику.
В какой-то момент американцы даже организовали специальные войска для противодействия партизанам, скрывающимся в туннелях.
Сейчас для доступа туристов открыт небольшой участок, его длина — около полукилометра, однако спуститься вниз сможет не каждый. Я, например, не рискнул. Передвигаться там можно только в полусогнутом положении, и даже у физически сильных людей вскоре возникает вполне объяснимое беспокойство, хочется быстрее на белый свет. А ведь повстанцы жили под землей месяцами и не просто жили — постоянно сражались.
Вот вам еще одно объяснение их победы.
В самый разгар войны президент Соединенных Штатов Джонсон всерьез рассматривал возможность применения во Вьетнаме ядерного и химического оружия. Трудно сказать, какие последствия для региона и для всей планеты в целом имел бы такой шаг. Но одно ясно: никакое самое смертоносное оружие не смогло бы сломить боевой дух вьетнамских патриотов, их решимость сражаться за свою свободу и независимость.
Американский генерал Филипп Б. Дэвидсон, участвовавший в той войне как специалист по разведке, впоследствии написал и опубликовал книгу с анализом большинства операций, а в заключение попытался объяснить причины поражения. Его вывод таков: невозможно одержать победу, если твой противник ведет национально-освободительную борьбу. Цель такой борьбы — победа и только победа, никакой половинчатости. Он признал, что северовьетнамцы и Вьетконг несли огромные потери. «Любое западное общество пришло бы в ужас, если бы на его долю выпали такие испытания, — писал генерал, — но коммунисты выдержали все».